Игорь Овсяный - Тайна, в которой война рождалась

Позиция США и Англии поощрила гитлеровцев на дальнейшие домогательства в области вооружений. Желая получить полную свободу действий, они решили уйти с Конференции по разоружению и из Лиги наций.

"В связи с обстановкой в Женеве, - говорится в протоколе заседания германского правительства от 12 мая 1933 г., - рейхсканцлер [т. е. Гитлер] высказал следующие замечания: "Вопрос вооружения не будет разрешен за столом конференции. Нет примеров в истории, чтобы победитель предоставил оружие побежденному в результате переговоров. Не отвечало бы интересам Германии еще больше снизить и без того недостаточный уровень имеющегося у нее вооружения, даже если бы наши оппоненты со своей стороны выразили готовность провести частичное разоружение..."

Рейхсканцлер заявлял, что перевооружение может быть достигнуто только в результате "нового подхода" к проблеме. Лично он не верит, будто в настоящее время возможно провести перевооружение нормальными средствами. Для осуществления задуманного шага Гитлер предложил созвать рейхстаг и принять соответствующую декларацию. Декларация правительства, пояснил он, будет означать, что целесообразность дальнейшего пребывания Германии в Лиге наций из-за действий наших оппонентов поставлена под большое сомнение.

Документ исчерпывающим образом раскрывал подлинные мотивы поведения гитлеровцев в Женеве. На словах добиваясь лишь "справедливости", на деле они стремились получить ничем не ограниченную свободу для ускоренного перевооружения Германии и подготовки войны. Решив хлопнуть дверью в Женеве, гитлеровцы стали изыскивать подходящий предлог.

Осенью 1933 г. в результате переговоров между США, Англией и Францией был выработан новый проект конвенции о разоружении. Он предусматривал проведение разоружения двумя этапами. Для Германии вводился четырехлетний "испытательный период". На протяжении этого срока Германии разрешалось расширить дозволенные виды вооружений в соответствии с увеличением ее вооруженных сил до 200 тыс. человек. Остальные ограничения Версальского договора пока сохранялись бы в силе. Хотя новый проект легализировал значительный рост вооружений и создавал удобные лазейки для ускоренной ремилитаризации Германии, он уже не устраивал гитлеровцев.

4 октября "фюрер" вызвал к себе военного министра Бломберга и статс-секретаря по иностранным делам Бюлова.

"Канцлер и господин Бломберг, - говорится в протоколе совещания, пришли к выводу, что мы совершенно не должны идти на риск переговоров по новому проекту, который в конечном счете является для нас неприемлемым. Иначе мы можем оказаться в положении, когда остальные дадут на него согласие и будут пытаться заставить нас принять его... Нельзя допустить, чтобы дело зашло в такой тупик. Кроме того, канцлер указал, что должно быть абсолютно исключено, чтобы провал конференции явился результатом нашего отказа от контроля или наших требований в отношении вооружений. Таким образом, наступил момент, когда в целях предотвращения такого развития событий необходимо вернуться к "первоначальному вопросу" [Бломберг], т. е. потребовать в ультимативном порядке разоружения других [держав] и заявить, что если они отвергнут разоружение, откажут нам в равенстве прав или если неприемлемый для нас проект будет поставлен на обсуждение, то мы покинем конференцию, а также выйдем из Лиги наций..."

В тот же день в Женеву была послана сверхсрочная телеграмма. Немецкому представителю поручалось в ультимативной форме сообщить министру иностранных дел Англии Саймону условия, на которых Германия согласна продолжать переговоры. Аналогичные телеграммы были отправлены германским послам в Лондоне, Риме и Вашингтоне.

Саймон пригласил к себе германского посла в Лондоне Хеша и не скрыл от него своей растерянности. Как бы оправдываясь, он перечислял "заслуги" Англии: именно она вскоре после окончания войны выступила в пользу более справедливого обращения с Германией; ее позиция благоприятствовала Германии во время Рурского кризиса, а также в вопросе об эвакуации союзными войсками Рейнской зоны и о репарациях. Английский министр убеждал Хеша, что Германия должна занять менее непримиримую позицию.

Информация о точке зрения США поступила в Берлин через итальянского представителя в Женеве Соранья. Заведомо зная, что это будет передано Надольному, Норман Девис сказал итальянцу: "При всех условиях надо пойти на уступку германской позиции и спасти Германию от поражения. Он сделает все, чтобы содействовать достижению договоренности, приемлемой для всех".

Получив такое сообщение из Женевы, Гитлер срочно созвал заседание правительства. Он заявил, что необходимо провалить проект и таким образом торпедировать Конференцию по разоружению.

На следующий день, 14 октября, германское правительство заявило об уходе с Конференции по разоружению. Оно объясняло свой шаг отказом других держав разоружиться в соответствии с Версальским договором и тем, что Германии не обеспечено равноправие. 19 октября Германия заявила о выходе из Лиги наций.

Играя на "чувстве чести" немецкого народа, гитлеровцы использовали демонстративный уход из Лиги наций для шумной пропагандистской кампании, имевшей целью укрепить нацистский режим.

Решение гитлеровцев покинуть заседание в Женеве привело к окончательному краху конференцию. Это еще более подстегнуло гонку вооружений империалистических держав.

Политика западных держав, в первую очередь США и Англии, поощрявших германских милитаристов, приносила свои пагубные плоды. "Выход Германии из Лиги наций и призрак реванша дали новый толчок к обострению положения и росту вооружений в Европе, - констатировалось в отчетном докладе ЦК ВКП(б) XVII съезду партии. - Не удивительно, что... болтовня о разоружении сменяется "деловыми" разговорами о вооружении и до-вооружении".

С конца 1933 г. фашистская Германия начала бешеными темпами наращивать вооружение. Если кто-либо своим неподчинением нанесет ущерб перевооружению Германии, заявил Гитлер, он "прикажет его расстрелять, кто бы это ни был"{*5}.

"Пушки вместо масла!"

В мемуарах английского дипломата А. Киркпатрика{16} содержатся интересные зарисовки, относящиеся к весне 1935 г. Путешествуя по Германии, пишет он, нельзя было не видеть, с какой энергией велась подготовка к войне. Повсюду вырастали новые казармы и аэродромы. Однажды в Магдебурге у него испортилась машина. По чистой случайности, как он объясняет, это произошло в самом интересном месте - у ворот аэродрома. Немецкий механик взялся помочь в беде.

"На протяжении трех часов, пока он работал, - пишет Киркпатрик, - у меня было достаточно свободного времени понаблюдать, что происходит на аэродроме. Очередь пилотов стояла на взлетной дорожке. Каждые пять минут учебный самолет приземлялся, в него взбирался передний из стоящих в очереди и совершал полет. Эти приготовления проводились настолько открыто, что они стали обычной темой разговоров. Однажды в апреле я играл в Брунсвике в гольф с совершенно незнакомым мне человеком. Смеясь, тот просил меня не отрывать глаз от игры во избежание того, чтобы я не увидел повсюду вокруг свидетельства германского перевооружения".