Игорь Овсяный - Тайна, в которой война рождалась

"Политика невмешательства, - говорится в отчетном докладе, - означает попустительство агрессии, развязывание войны.,. В политике невмешательства сквозит стремление, желание - не мешать агрессорам творить свое черное дело, не мешать, скажем, Японии впутаться в войну с Китаем, а еще лучше с Советским Союзом, не мешать, скажем, Германии увязнуть в европейских делах, впутаться в войну с Советским Союзом, дать всем участникам войны увязнуть глубоко в тину войны, поощрять их в этом втихомолку, дать им ослабить и истощить друг друга, а потом, когда они достаточно ослабнут, - выступить на сцепу со свежими силами, выступить, конечно, в "интересах мира", и продиктовать ослабевшим участникам войны свои условия".

Съезд подтвердил, что основной задачей СССР на международной арене остается борьба за сохранение мира и обеспечение безопасности страны. Решения съезда ставили перед советской внешней политикой и дипломатией задачу и впредь помогать народам, ставшим жертвой агрессии, укреплять деловые связи со всеми странами. В то же время необходимо было соблюдать осторожность, чтобы не дать провокаторам втянуть наше государство в военный конфликт.

Огромное значение для мобилизации мирового общественного мнения имели выступления Советского правительства, разоблачавшего агрессивные действия фашистских держав. Так, в связи с вторжением гитлеровских войск в Чехословакию в марте 1939 г. народный комиссар иностранных дел направил правительству Германия ноту, где Говорилось:

"...4. При отсутствии какого бы то ни было волеизъявления чешского народа оккупация Чехии германскими войсками и последующие действия германского правительства не могут не быть признаны Произвольными, насильственными, агрессивными.

5. Вышеприведенные замечания относятся целиком и к изменению Статута Словакии в духе подчинения последней Германской империи, не оправданному каким-либо волеизъявлением словацкого народа...

7. Ввиду изложенного Советское правительство не может признать включение в состав Германской империи Чехии, а в той или иной форме также и Словакии правомерным и отвечающим общепризнанным нормам международного права и справедливости или принципу самоопределения народов.

8. По мнению Советского правительства, действия германского правительства не только не устраняют какой-либо опасности всеобщему миру, а, наоборот, создали и усилили такую опасность".

Выступления СССР в защиту мира встречали горячую поддержку народов. Трудящиеся Англии, Франция и других стран все настойчивее требовали от своих правительств объединения усилий с СССР для обуздания агрессоров и предотвращения войны. Более твердого курса в отношении фашистских держав требовали и значительные круги буржуазии, опасавшейся чрезмерного усиления Германии и Италии, как своих империалистических конкурентов.

Широкое отражение эти взгляды получили и на страницах буржуазной печати. Английская газета "Ньюс кроникл" писала 13 апреля:

"Только Россия в состоянии остановить в Восточной Европе происки фашистов. Только она может действовать в защиту Польши, Румынии и других балканских стран с той же мощью, как Великобритания и Франция в Западной Европе. Россия - стержень всего... Стальной союз между Францией, Великобританией и Советским Союзом - единственная надежда мира".

Была ли реальной задача объединения трех держав в интересах спасения мира? Безусловно. Правда, попытки Советского правительства наладить сотрудничество с кабинетами Чемберлена и Даладье в прошлом были мало обнадеживающими. Но за фигурами буржуазных министров, погрязших в антисоветских интригах, Коммунистическая партия и правительство СССР видели многомиллионные народные массы Англии, Франции и других стран. Подобно советским людям, они были кровно заинтересованы в обуздании агрессоров и предотвращении войны. Общность интересов народов представляла надежную объективную основу для создания эффективного англо-франко-советского пакта. Реализация этой цели зависела от активности тех сил на Западе, которые стояли на позициях укрепления мира, от их способности преодолеть сопротивление наиболее реакционных антисоветских элементов, окопавшихся в правительственных кабинетах.

Советское правительство настойчиво добивалось сотрудничества с Англией и Францией для совместного отпора агрессору. Свою точку зрения оно довело до их сведения в ясной, исключающей какое-либо неверное толкование форме.

"Хотя Россия сможет собственными силами выиграть любую оборонительную войну, - говорится в английской записи заявления советского посла, сделанного Галифаксу 21 мая 1939 г., - она не сможет своими силами предотвратить войну как таковую. Поэтому она готова сотрудничать для достижения этой цели с другими державами".

Среди всеобщего возмущения и беспокойства, вызванных новыми агрессивными действиями фашистских держав весной 1939 г., британский премьер представлял странную фигуру. В тот самый день, 15 марта, когда тер" майские войска вошли в Прагу, Чемберлен выступал в палате общин. Он не нашел, однако, слов осуждения и даже не мог выжать из себя хоть несколько слов сочувствия в адрес чехословацкого народа, находившегося в тяжелой беде.

Острая реакция общественности заставила Чемберлена быстро Понять свою "ошибку". Он перестроился, во всяком случае, внешне. Когда премьер выступал 17 марта в Бирмингеме перед избирателями, это был уже совершенно другой человек. Горько сетуя на вероломство Гитлера, Чемберлен заявил о решимости Англии оказать сопротивление дальнейшему распространению агрессии. С политикой "умиротворения", казалось, было покончено.

Свое проявление "новый" курс кабинета Чемберлена нашел в том, что Англия предоставила "гарантии" Польше, Румынии, Греции и Турции. Аналогичные обязательства в отношении названных государств взяло на себя и правительство Франции. В середине апреля Англия и Франция вступили в переговоры с Советским Союзом.

Важность проблемы, явившейся предметом трехстороннего обмена мнениями, сразу же поставила переговоры в центр политических событий. Острота момента, заинтересованность трех государств в предотвращении агрессии, энергичная поддержка широких кругов общественности - все это позволяло надеяться на быстрое и успешное решение вопросов, связанных с подготовкой и заключением пакта. Но надежде не суждено было осуществиться. Переговоры шли медленно, и вскоре стало ясно, что их затягивают.

Причины неудовлетворительного хода переговоров тогда не были известны общественности. В парламенте английскому премьеру каждую неделю задавали вопрос о достигнутом в Москве прогрессе, и каждый раз следовал стереотипный ответ: британские представители прислали отчет, и им даны новые инструкции.