Глеб Благовещенский - Юлий Цезарь

Легионеры да и сам их несравненный предводитель обрели страшный опыт. От того, в какой мере они усвоили его, зависела их общая судьба на бескрайних просторах Галлии…

После того, что произошло в 54 г. до н. э., Цезарь едва ли был склонен доверять затишью. Он был убежден, что это явление временное; очень скоро наверняка последуют новые выступления мятежных галлов. Учитывая, какую убыль понесли римляне, было просто необходимо заняться новым набором.

Эта задача была возложена Цезарем на плечи легатов Селана, Антисия Регина и Секстия. Помимо этого, Цезарь ходатайствовал перед тогдашним проконсулом и своим приятелем Гнеем Помпеем о направлении в Галлию свободных солдат, ранее ему присягнувших. Цезарь одновременно преследовал сразу же две цели: 1) хотел продемонстрировать, как быстро он способен восполнить убыль в живой силе; 2) стремился убедить галлов в неограниченности ресурсов Рима. В итоге Цезарю было прислано вдвое больше легионеров, чем он утратил за время военных действий в минувшем году.

Излишне упоминать, что Цезарь добился желаемого эффекта.

Впрочем, торжество было недолгим.

Со всех сторон поступали тревожные известия.

Так, например, треверы заключили союз с Амбиоригом и теперь предполагали атаковать Цезаря сообща. Вдобавок так и норовили затеять мятеж другие племена. Уже было ясно, что нервии, адуатуки и менапии сошлись с германцами и вот-вот выступят против римлян. Проявляли непокорность сеноны, явно намеревающиеся заключить союз с карнутами и прочими племенами…

Признаки нового витка войны были более чем очевидны.

Цезарь понимал, что мешкать нельзя и римские легионы необходимо привести в состояние полной боевой готовности в самые краткие сроки.

Добившись этого и прекрасно помня, что внезапность нападения зачастую является залогом успешного финала для всей военной кампании, Цезарь внезапно атаковал с четырьмя своими легионами силы нервиев.

Удар римлян был не только внезапным, но еще и сокрушительным. Цезарь « захватил множество скота и народа, отдав его в добычу солдатам, и опустошил их поля. Этим он принудил их покориться и дать заложников. Быстро окончив эту операцию, он отвел легионы назад на зимние квартиры ».

В начале весны Цезарем была устроена сходка представителей всех галльских племен. Сеноны, карнуты и треверы его дерзко проигнорировали, не явившись. Цезарь был вполне удовлетворен, поскольку обрел сразу же три цели для нанесения удара.

Начать он предпочел с сенонов.

Любопытно, что весть о разгроме и полном уничтожении нервиев мигом облетела всю Галлию. Понимая, что неявка на сходку племен – это прямой вызов Цезарю, который вполне способен мгновенно отреагировать и нагрянуть с проверкой, сеноны даже не позаботились подготовиться к его встрече. Когда они спохватились, уже было поздно. Легионы Цезаря уже находились в самом сердце их земель. Аккон, предводитель сенонов и главный смутьян, попробовал было призвать под знамена население деревень, но это было лишено смысла. Как обычно, когда галлы убеждались в собственной несостоятельности, они мигом принимали виноватый и сокрушенный вид, моля о пощаде. Испытанный прием, который зачастую срабатывал. Именно так решили поступить сеноны и теперь. Причем обратиться к Цезарю они специально решили при поддержке эдуев, зная, что Цезарь к тем благоволит. Как ни странно, Цезарь согласился их помиловать, потребовав заложников. В итоге сговорились на сотне душ. Надзирать за ними предстояло все тем же эдуям.

Неожиданно к Цезарю прибыли ремы, прося за злокозненных карнутов. Решение Цезаря по ним было аналогичным. Кроме того, Цезарь потребовал от каждого из провинившихся племен обеспечить ему пополнение конницы.

Таким образом, с какой-то просто сверхъестественной быстротой Цезарь избавил от напряженности эту часть Галлии. В ближайшее время удара отсюда ему можно было не опасаться.

После того как отпали сеноны и карнуты, на очереди были треверы и Амбиориг. Цезарю было известно о связях Амбиорига с менапиями и прирейнскими германцами. Благодаря этим связям он всегда мог спастись от преследования. Чтобы его частично ослабить, Цезарь вознамерился уничтожить эти связи Амбиорига.

Цезарь «послал обоз всей армии в страну треверов к Лабиэну и, кроме того, туда же приказал двинуть два легиона, а сам с пятью легионами налегке выступил против менапиев. Последние, в надежде на то, что самая местность достаточно защитит их, не собирали никаких отрядов, но бежали в леса и болота и туда же перенесли все свое имущество.

Поделившись своими боевыми силами с легатом Г. Фабием и квестором М. Крассом, Цезарь быстро навел мосты и двинулся на неприятеля тремя колоннами. Дворы и селения он предал пламени и захватил много скота и народа. Это вынудило менапиев послать к нему послов с просьбой о мире. Он взял от них заложников и заявил, что будет рассматривать их как врагов, если они дадут у себя приют Амбиоригу или его послам. Укрепив здесь свое положение, он оставил у менапиев для наблюдения атребата Коммия с конницей, а сам двинулся против треверов.

За это время треверы собрали большие пешие и конные силы и готовились напасть на Лабиэна, который зимовал с одним легионом в их стране. Они были от него уже не более чем в двух переходах, как вдруг узнали, что подошли два легиона, посланные Цезарем в подкрепление. Разбив свой лагерь в пятнадцати милях, они решили ожидать прихода германских вспомогательных войск.

Лабиэн, узнав об их замыслах и надеясь, что их необдуманность даст ему случай сразиться, оставил для прикрытия обоза пять когорт, с двадцатью пятью когортами и с большим конным отрядом двинулся против неприятеля и в одной миле от него разбил укрепленный лагерь. Его отделяла от неприятеля трудная для перехода река с отвесными берегами. И сам он не собирался переходить через нее, и враги, по его предположениям, не стали бы переходить. У них со дня на день увеличивалась надежда на приход подкреплений.

Тогда Лабиэн открыто говорит на военном совете, что ввиду слухов о приближении германцев он не намерен рисковать собой и своим войском и на следующий день снимется с лагеря. Это скоро было сообщено врагам, так как из большого числа галльских всадников некоторые, естественно, сочувствовали галльскому делу. Лабиэн созвал ночью военных трибунов и старших центурионов, познакомил их со своим планом и, чтобы тем легче внушить врагам мысль о нашей трусости, приказал сняться с лагеря с большим шумом и беспорядком, чем это обыкновенно бывает у римлян. Этим он сделал свое отступление похожим на бегство. При большой близости лагерей разведчики и об этом еще до рассвета донесли врагам.