Алексей Богомолов - Добрый дедушка Сталин. Правдивые рассказы из жизни вождя

Владимир Васильев, долгое время бывший телохранителем Сталина и знавший систему охраны и порядки в среде сотрудников госбезопасности, рассказывал о происходившем более взвешенно:

Тогда чрезвычайные меры предосторожности казались естественными. Нас все время знакомили с ориентировками по тем или иным «диверсионным группам», которые якобы охотились за Сталиным. Созданию этой атмосферы подозрительности и шпиономании немало способствовал Берия, который то и дело появлялся на даче, устраивал проверки, проводил инструктажи. В результате вполне, быть может, разумные меры предосторожности доводились до полного абсурда. Например, во время торжественных заседаний, которые проходили в Большом театре, помимо охраны вокруг здания, у входов и выходов, за кулисами, зал буквально наводнялся сотрудниками органов безопасности. Порядок был такой: три приглашенных — один агент. Не доверяли никому.

Подобная же картина была и во время правительственных приемов. Мы были вынуждены изображать либо гостей, либо официантов. Сноровки по части обслуживания у нас не было никакой. Поэтому иногда случались неприятные казусы. Помню, мой друг майор Миша Клопов на банкете в Кремле в честь 70-летия Сталина — на сей раз была его очередь изображать официанта — открывал шампанское. До тех пор делать это ему не доводилось, и в результате жена министра связи оказалась облитой с ног до головы. Впрочем, на такие вещи тогда мало кто обращал внимание. Нравы были простые — к концу банкета многие гости лежали под столами, и их приходилось выносить буквально на руках…

Система охраны первых лиц в СССР была одной из лучших в мире, но генералиссимус, по словам Васильева, относился к ней без особой любви:

Сам «вождь» охрану, готовую в любой момент отдать за него жизнь, прикрыть его от пули своими телами, за людей явно не считал и, встречаясь, смотрел сквозь нас. Заговаривать с ним было запрещено, и мы даже давали подписку, что не будем обращаться к нему с личными просьбами. А попросить было о чем: большинство из нас жило довольно тяжело, мало чем отличаясь от обычных армейских офицеров…

Надо сказать, за степенью нашей преданности «хозяину» постоянно следили. Я уже не говорю о том, что проверялись и контролировались все внеслужебные связи, все знакомые и друзья, «криминал» могли увидеть в чем угодно. Вспоминаю такой случай. Моя мама, известная ленинградская портниха, еще в 1939 году как-то сшила платье для жены финского консула. В 1945 году, когда меня взяли в «девятку», ее вызвали в «Большой дом » на Литейном проспекте и потребовали объяснений. И, конечно же, нам было строго-настрого запрещено говорить о том, где мы служим. Даже спустя многие годы, уже будучи гражданским лицом, я никому об этом не говорил.

Можно сколь угодно долго рассуждать о достоинствах и недостатках сталинской охраны и сложных взаимоотношениях вождя и телохранителей. Но факт остается фактом: за тридцать лет на него не было совершено ни одного реального покушения!

В советские времена подавляющее большинство наших кинотеатров были общественными, а идеологическое значение кино — огромно. Поэтому Сталин сразу взял на вооружение ленинскую фразу относительно того, что кино является для нас «важнейшим из искусств» И, между прочим, внес определенный вклад в развитие отечественного кинематографа. Иметь свой кинотеатр в те времена могли себе позволить только избранные. И, конечно же, ими были руководители нашего государства.

Сталин уже в конце двадцатых годов стал главным кинозрителем и кинокритиком СССР. Мимо его внимания с 1928-го по 1953 год не проходила ни одна более или менее значительная картина. Время от времени он высказывал критические замечания, либо, наоборот, хвалил ту или иную ленту. Иногда вмешивался в кинопроцесс на стадии съемок и даже во время подготовки сценария. В общем, руку на пульсе держал твердо. И отношение его к кино было более чем серьезным. Приведем текст его письма Борису Шумяцкому, который руководил советским кинематографом и по совместительству показывал Сталину новые фильмы. Оно было опубликовано в «Правде» 11 января 1935 года:

Привет и наилучшие пожелания работникам советской кинематографии в день ее славного пятнадцатилетия.

Кино в руках Советской власти представляет огромную, неоценимую силу. Обладая исключительными возможностями духовного воздействия на массы, кино помогает рабочему классу и его партии воспитывать трудящихся в духе социализма, организовывать массы на борьбу за социализм, подымать их культуру и политическую боеспособность.

Советская власть ждет от вас новых успехов — новых фильмов, прославляющих, подобно «Чапаеву», величие исторических дел борьбы за власть рабочих и крестьян Советского Союза, мобилизующих на выполнение новых задач и напоминающих как о достижениях, так и о трудностях социалистической стройки.

Советская власть ждет от вас смелого проникновения ваших мастеров в новые области «самого важного» (Ленин) и самого массового из искусств — кино.

Заметим в скобках, что адресат письма «вождя народов» через три года был расстрелян. А тогда, в середине тридцатых, он показывал Сталину кино.

Известно несколько «кинотеатров», в которых «вождь народов» знакомился с новыми лентами. В принципе он мог сделать это где угодно. Даже на его даче в Волынском были установлены два кинопроектора в так называемом «служебном» доме. Естественно, был и запас кинофильмов, хотя по большей части их привозили из главного киноведомства.

Что касается «парадных» сеансов, то есть тех, которые проходили в присутствии почти всех членов политбюро, то они поначалу организовывались в просмотровом зале Совкино (Союзкино) в Малом Гнездниковском переулке. Был еще небольшой зальчик в Кавалерском корпусе Кремля, но его руководители не особенно жаловали, поскольку помещение было очень тесным и приспособленным только для демонстрации немых фильмов.

В начале тридцатых годов была задумана масштабная реконструкция Кремля, в том числе и Большого Кремлевского дворца. Именно там, в помещении бывшего зимнего сада, и было решено дислоцировать главный кинотеатр СССР. Главный — отнюдь не значит — самый большой. Его площадь была всего 7,5 на 17 метров, то есть около 130 квадратных метров. Да, собственно, для членов политбюро больше было и не нужно. В зале, судя по сохранившемуся его плану, стояло 20 кресел, обитых темно-зеленым дерматином (таким же, как в зале заседаний Верховного Совета СССР). Сталин, конечно, занимал среднее кресло в первом ряду. В отличие от остальных, оно было не мягким, а жестким. Вождь вообще не любил мягких стульев и кресел, и, как мы уже знаем, даже в автомобиле предпочитал ездить на жестком откидном сиденье.