Сергей Кремлёв - Дневники Берии — не фальшивка! Новые доказательства

Ну и где здесь апология политического цинизма или кровожадности?..

С другой стороны, так ли уж верен тот облик Берии времён репрессий, который нам навязывали и навязывают?

Вот, скажем, некто Марк Ашкенази — безвинная жертва 1937 года. Слово «безвинная» я употребил без иронии, поскольку Ашкенази был, в конце концов, признан невиновным официально. Но очень мне сдаётся, что не так уж этот Марк был и без вины — троцкизмом от него явно попахивало.

В 1991 году Волго-Вятское издательство в Нижнем Новгороде издало книгу Марка Ашкенази «И было в те дни: Очерки. Воспоминания».

Уроженец Бобруйска, впоследствии нижегородский журналист, Марк Ашкенази (1887–1981), в тридцатые годы работал главным редактором вечерней газеты «Горьковский рабочий». В мае 1938 года был арестован, содержался в предварительном заключении в Горьком, а 8 января 1940 года на выездном судебном заседании Военного трибунала Московского военного округа его по суду оправдали.

В 1962 году он написал воспоминания, опубликованные в 1991 году. Для темы этой книги интересно и полезно то, что говорится в книге Ашкенази именно о Берии, как подаётся его облик и насколько он соответствует исторической правде с фактической и хронологической точек зрения.

Первый раз имя Берии упоминается уже в предисловии 1991 года, где сын Марка Ашкенази — И. Ашкенази — пишет:

«…Больше года мы не знали, где отец, жив ли.

Потом оказалось, что он во внутренней тюрьме на Воробьевке, под следствием.

Но вот убирают Ежова. Теперь известный грузинский марксист Берия наведет порядок. И… действительно, проходит слух, что всю группу арестованных горьковских партийных и советских работников будет судить военный трибунал. Не «тройка», не «особое совещание», а настоящий суд.

И вот приходит 8 января 1940 г.».

Итак, Ашкенази (из его воспоминаний проглядывает, повторяю, вполне типичный скрытый троцкист и оппозиционер) был посажен в узилище Ежовым, а обрёл свободу благодаря тому, что «известный грузинский марксист Берия» стал наркомом внутренних дел СССР и действительно «навёл порядок».

Именно Берия дал ход массовому пересмотру следственных дел и приговоров, в результате чего были освобождены сотни тысяч людей. Сам же Марк Ашкенази сообщает, что в 1939 году его новые сокамерники, бывшие начальники райотделов НКВД, говорили ему, что «». «врагов народа» сейчас пачками выпускают на волю», и заверяли, что «и меня (Марка Ашкенази. — С. К.) скоро выпустят». Тем не менее Ашкенази аттестует их так: «…малограмотные, ещё не в конец испорченные ежовско- бериевской школой…»

Ну, относительно Ежова всё ясно — его любить Ашкенази не с чего.

Но откуда такая злоба по отношению к Берии?

Надо сказать, Ашкенази описывает следствие и условия заключения, допуская нередко явную ложь и преувеличивая свои личные страдания — не забудем, что «несчастная жертва режима» благополучно дожила до 94 (девяноста четырёх) лет, скончавшись в 1981 году. При этом Ашкенази порой лжив там, где фальсификация истории обнаруживается невооружённым, что называется, глазом.

Вот конкретный тому пример.

Ашкенази арестовали в мае 1938 года, о чём сказано на с. 89–90 его книги. Затем рассказ последовательно доводится до августа 1938 года, когда Ашкенази приводят на очередной допрос к начальнику отделения и он якобы замечает, что «…не стало на стене портрета «любимца всего народа» — Ежова…».

Ну не могло быть такого в августе 1938 года — лишь в конце августа того года Берия был переведён в Москву, причём на должность первого заместителя Ежова, став наркомом лишь в ноябре 1938 года.

Впрочем, на фоне последних двадцати наших лживых лет ложь Ашкенази — мелочь, конечно. О Берии лгали и покруче…

И самая, в некотором смысле, крутая ложь — «катынская». Недаром именно «катынских» современных «гробокопателей» и «разоблачителей» постигла под Смоленском небесная — в любом смысле — кара.

«Катынская» фальшивка была убедительно разоблачена уже в реальном масштабе времени в итоге работы Специальной комиссии по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу военнопленных польских офицеров. Эта комиссия под руководством академика Бурденко 24 января 1944 года опубликовала сообщение, всё расставляющее на свои места.

Однако профессор Козлов обо всём этом помалкивает и пишет:

«Символично, однако, отсутствие в «Личном дневнике» Берии записи о заседании Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 г., на котором было принято решение о внесудебной расправе с пленными польскими офицерами. В Журналах Сталина это заседание с присутствием на нем Берии зафиксировано. Понятно отсутствие записи об этом важнейшем событии в «Личном дневнике» Берии: его публикатор все документы об этом походя называет фальшивками. А затем даже заставляет Берию в его дневнике возмущаться гитлеровской политической и идеологической провокацией. Похоже, — записывает якобы Берия в своем «Личном дневнике» о находке в Катыни трупов расстрелянных поляков, — это те поляки, которые разбежались от нас при оставлении Смоленска. Им надо было идти в тыл самостоятельно, а они остались у немцев. Что ж, свое они получили. Эта публика всегда заявляла, что лучше быть мертвым, чем красным»

Если бы я, как в том меня подозревает профессор Козлов, имел намерения «заставить» Л. П. Берию «возмущаться гитлеровской политической и идеологической «провокацией» в целях укрепления официальной советской версии, то такое возмущение можно было бы обставить и тоньше. Беда в том, что Берия выражал свои чувства и мысли без консультации с Кремлёвым, а при этом писал святую правду — основная часть польских офицеров была по убеждениям антисоветской.

Отвечая профессору Козлову, я уже писал о «катынском» аспекте проблемы, а сейчас несколько расширю его рассмотрение. Лишь несколько, а не полномасштабно — исключительно потому, что эта книга посвящена всё же не Катыни. К тому же «катынская» тема рассмотрена — подробно и объективно — уже не раз и многими.

Профессор Козлов, приводя мои слова о том, что польских военнопленных расстреляли не сотрудники НКВД в 1940 году по решению Политбюро, а немцы в 1941 году, чтобы обеспечить себе в удобный момент сильный пропагандистский рычаг для осложнения советско-польских отношений и дискредитации Советского Союза во внешнем мире, далее восклицает:

«Старая песня, комментировать которую нет смысла после многочисленных документальных публикаций по этому вопросу».

Но какие документальные публикации он имеет в виду? Документальных публикаций по «катынскому» вопросу имеется нынче немало, однако все документальные, а не якобы документальные публикации однозначно фиксируют «немецкий» и только «немецкий» след в Катыни.