Эдвард Радзинский - Иосиф Сталин. Гибель богов

Я вошел в спальный вагон Гитлера. Прошел мимо нескольких открытых купе, где, как на параде, навытяжку стояли люди в форме – адъютанты, личные слуги… Миновал несколько закрытых дверей (по словам Старшины, где-то там находилась знаменитая ванна Гитлера; подражая Наполеону, он обожал отмокать в ванне).

Фюрер ждал меня в просторном купе, оборудованном под небольшой служебный кабинет. Он был в шинели, хотя погода стояла теплая, градусов семнадцать. Очень по-свойски, я сказал бы весело, как со старым знакомым, поздоровался.

– Герр Сталин ждет вас на перроне, – сообщил я.

Гитлер в сопровождении адъютанта вышел из вагона.

Ему навстречу неторопливо шагал Коба, также сопровождаемый адъютантом.

Приблизившись к нему, Гитлер выбросил вверх ладонь в фашистском приветствии. После чего протянул ее Кобе. Они пожали друг другу руки.

– Я рад нашей встрече, – сказал Гитлер. – Мы держим с вами, герр Сталин, на плечах земной шар, но на этой тверди нам нужно навести порядок.

Я перевел. Коба молча кивнул. Они отправились к вагону нашего поезда. Коба шагал важно, как всегда медленно, Гитлер – торопливыми мелкими шажками, постоянно обгонял и останавливался, поджидая неспешного Кобу. Я следовал за ними в группе с адъютантами Гитлера и Кобы и немецким переводчиком.

Вагон для переговоров стоял отдельно, впереди нашего состава. Вокруг него – караул из сотрудников НКВД и эсэсовцев в черных мундирах с повязками со свастикой.

Вагон был задуман самим Кобой по образцу царского вагона Николая II. Просторный салон, стол у окна, накрытый зеленым сукном. Два кресла для него и Гитлера и два стула для переводчиков – меня и немца в эсэсовской форме. Коба запомнил мой рассказ о запахе изо рта Гитлера и позаботился, чтобы их разделяло достаточное расстояние.

У дверей встали адъютант Кобы (один из «прикрепленных») и адъютант Гитлера, бритый, в черной форме, с двумя свернутыми рулонами.

– Здесь наши предложения, – пояснил Гитлер, заметив взгляд Кобы.

Он отдал шинель адъютанту и остался в зеленоватой гимнастерке с орденом Железного креста. На рукаве – красная повязка с черной свастикой в белом круге. Коба был в обычном своем темно-зеленом френче.

Начал Коба:

– Неплохо повоевали друг с другом! Как радовались наши враги!

И замолчал, приглашая вступить Гитлера.

– Больше они не будут радоваться, – сказал тот и начал обычное словоизвержение, от которого так страдали его сподвижники. Правда, говорил не торопясь, спокойно, даже рассудительно, и я легко успевал переводить. – Мы в чем-то похожи, герр Сталин, у нас у обоих нищее детство, жалкие отцы. Я слышал, вы учились в семинарии, а я – в церковной хоровой школе. Уже в школе я охладел к религии. Рано понял, что это обман. Думаю, как и вы… В молодости я был беден, как и вы. Делил с бедняками их жизнь. Перед дворцами еврейских богачей слонялись тогда тысячи нас, бездомных, безработных венцев. Мои тогдашние друзья… Я ночевал не раз в сырости и грязи, прямо под мостами, мои товарищи, что еще хуже, шли домой. Вымещать злобу на семье, избивать несчастное существо, которое называлось женой или матерью. А наши богобоязненные лицемеры-буржуа удивлялись, почему у этих граждан нет достаточного патриотизма! Как и вы, я стал революционером, чтобы переделать этот мир. Мы оба пришли к власти в обедневших странах, презираемых европейскими демократиями. Мы оба сделали свои страны могучими. Мы заставили бояться тех, кто еще недавно смел называть наши народы «изгоями»…

В потоке этой вдохновенной речи он неотрывно, цепко глядел на Кобу. Но не находил привычного ответа на лице собеседника. Мой друг был непроницаем. Глаза равнодушные. Он молчал, посасывая трубку.

И тогда Гитлер зашел с другого бока.

– Похожи не только наши жизни, похожи наши убеждения. Я ненавижу евреев, мне показалось, что и вы их не жалуете. Мы оба с вами знаем и умеем общаться с массами. Масса – это женщина. Женщина гораздо охотнее покорится сильному, чем сама станет покорять слабого. Оба мы презираем жалкие европейские демократии. И оба восхищаемся решительностью друг друга. И смею сказать, учимся друг у друга. Не так ли?

– Согласен, – кратко ответил Коба и снова замолчал.

Слегка приунывший, завязший в неподвижности моего друга, Гитлер немного приободрился.

– Мы сейчас как Наполеон и Александр. Вы, конечно, помните: Наполеон предлагал Александру разделить мир. Александр должен был получить Восток, Наполеон – Запад. Александр не захотел, и это было грубейшей ошибкой…

– Наполеон, если мне не изменяет память, довольно скоро напал на нас, – усмехнулся Коба.

– Да, и ваш Александр его разбил. И что? Европа как не любила вашу страну до того, так не полюбила и после. Для Европы вы варвары. И меня они называют варваром. Нет, нам определенно есть смысл договориться.

Сам пошутил и сам засмеялся. Роли окончательно распределились. Теперь Гитлер играл веселого удалого парня, Коба – мрачного диктатора. При этом общительный Гитлер как бы заискивал перед ним. Но Коба оставался таинственно непроницаемым.

Наконец Коба заговорил. Сухо и жестко.

– Я хотел бы, чтоб мы сегодня побеседовали напрямую, как положено союзникам. И решили нерешенное.

– И я, – напряженно сказал Гитлер. Он понял: начинается главное.

– Наша разведка доносит, будто в вашем штабе возобновились разговоры о нападении на Советский Союз.

– Совершенно верно, – кивнул Гитлер, – и не только разговоры. – Он крикнул: – Отто!

Бритый адъютант, стоявший у дверей, вошел в купе и щегольски, как фокусник, развернул принесенную карту.

– Это набросок плана нападения на СССР. Он пока не закончен, но закончен будет. Эту «сверхсекретную карту» я делаю известной английской разведке, чтобы она дала уверенность англичанам, будто я вскоре поверну против вас. Это их расслабит. Но мне известна и другая карта. Думаю, она тоже покажется не безынтересной. – Он опять крикнул: – Отто!

Тотчас бритый адъютант как-то весело развернул на столе второй рулон. Это была уже… наша карта!

– Я хочу напомнить герру Сталину надпись на ней – «План стратегического развертывания Вооруженных сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками. Соображения по плану». Это только первая карта… Весь ваш документ на пятнадцати страницах, и столько же карт! У нас они есть все. Особенно мне понравился текст… – Гитлер стал читать приготовленный заранее листок: – «Упредить противника в развертывании и атаковать. Стратегической целью действий войск поставить разгром главных сил немецкой армии и выход к 30-му дню операции на фронт Остроленка – Оломоуц…» И так далее.

Он, улыбаясь, глядел на Сталина.

Коба по-прежнему оставался невозмутим, спокойно сказал: