Array Array - Чешские Легионы в Сибири (Чешское предательство)

Поезд с вагоном адмирала Колчака и золотой запас медленно подвигались на восток. На станции Черемхово, где находятся большие каменноугольные копи, была сделана первая попытка со стороны большевиков овладеть этими обеими ценностями. Большевики рабочие, уже вооружённые к тому времени с помощью чехов, захватили власть в Черемхово и потребовали выдачи им адмирала Колчака и золота. Чешскому коменданту было предписано свыше уладить этот инцидент и пойти на компромисс допустив к участию в охране также и отряд рабочей красной гвардии.

Когда подъезжали к Иркутску, тот же чех-комендант поезда предупредил некоторых офицеров из свиты адмирала, чтобы они уходили, так как дело безнадёжно. На вопрос, какая же именно грозит опасность, ответа не было дано. А когда адмирал потребовал этого ответа, то чешский комендант попросту уклонился и доложил, что ему ничего неизвестно, что генерал Сыровой ведет переговоры по прямому проводу с Жаненом, находящимуся на станции Байкал.

В полной неизвестности прошла ночь. Утром вагон с адмиралом был подан на станцию Иркутск и поставлен на запасном пути на задний тупик. По словам сопровождавших адмирала лиц — чувствовалось, что нависло что-то страшное, молчаливое и тяжёлое, как самое гнусное преступление. Верховный правитель, увидав на путях станции Иркутск японский эшелон, послал туда с запиской своего адъютанта, старшего лейтенанта Трубчанинова; но чехи задержали его, вернули в вагон и не дали возможности исполнить поручение. Японцы не предприняли ничего, так как они верили заявлению генерала Жанена, что охрана чехов надёжная и, что адмирал Колчак будет в безопасности вывезен на восток. Это заявление мне лично было сделано спустя несколько месяцев со стороны японских официальных лиц.

Чины свиты адмирала Колчака так передают дальнейший ход событий:

Около 4 часов дня чешский офицер явился к адмиралу и заявили, что решено выдать его революционному правительству Иркутска.

— «Почему?!» — спросил адмирал Колчак, и его пылающие глаза смотрели прямо на чеха. Тот опустить свой взор и забегал им по сторонам.

— «Революционные власти Иркутска ставят выдачу Вас условием пропуска всех чешских эшелонов за Иркутск. Я получил приказ о Вашей выдаче от нашего генерала Сырового...»

— «Но как же, мне генерал Жанен гарантировал безопасность?... А эти флаги?!» — показал адмирал Колчак на молча и убого висевшие флаги — великобританский, японский, американский, чешский и французский...

Чех молчал, потупясь в землю, не смея поднять глаз.

— «Значит, союзники меня предали!» — вырвалось у адмирала.

Через некоторое время в вагон вошли представители этой новой революционной власти, полубольшевики, в сопровождении конвоя от своей красной гвардии. Чехи передали им верховного правителя России. В сопровождении нескольких адъютантов адмирала Колчака, повели пешком в городскую тюрьму города Иркутска. Туда же отправили и его премьер-министра Пепеляева.

«Революционная власть города Иркутска торжественно заявила, что она назначает чрезвычайную комиссию для расследования преступлений адмирала Колчака и его премьер-министра Пепеляева, виновных в преследовании демократии и в потоках пролитой крови.»

А. Гутман-Ган определяет, что «голова адмирала Колчака была залог в руках чехов.» Искусная инсценировка «народных восстаний с помощью эсеров (полубольшевиков) была проведена чехами, чтобы генерал Жанен мог представить верховным союзным комиссарам бесспорные факты народной воли, требующей свержения белой диктатуры». Гутман-Ган устанавливает, что Жанен и чехи были связаны между собой общностью интересов и солидарностью действий.

Со стороны большевиков, — которых никто не может заподозрить в единомыслии с нами, белыми, — есть также свидетельства низости, и подлого предательства чехов. Председатель Иркутского революционного комитета Ширямов, пишет: «Голова адмирала Колчака должна была служить выкупом за свободный уход чехов на восток.»

Другой, ещё более видный большевик, председатель Сибирского революционного комитета Смирнов, в его книге «Борьба за Урал и Сибирь», приводит договор, заключённый между ним и чешским командованием на станции Куйтун в 9 часов утра, 7 февраля 1920 года, Пункт 5-й этого договора гласил:

«Чешские войска оставляют адмирала Колчака и его сторонников, арестованных иркутским революционным комитетом, в распоряжение советской власти, под охраной советских войск и не вмешиваются в распоряжения советской власти по отношению к арестованным.»

В тот же день Смирнов послал в Иркутск телеграмму с приказом расстрелять адмирала Колчака. Большевик Смирнов говорить об этом так [40]:

«Нас отделяло от наших товарищей в Иркутске пятисотверстное расстояние. Каким же образом нам удалось сноситься с осаждёнными в Иркутске товарищами? И даже по такому щекотливому вопросу, как судьба верховного правителя? К немалому нашему удивлению чешское командование, давая нашей делегации провод для сообщения в Иркутск о ходе мирных переговоров, не чинило препятствий к передаче вышеуказанной телеграммы Иркутскому революционному комитету о расстреле адмирала Колчака».

Доктор Гирса и Богдан Павлу взывали к суду «народов всего мира, готовясь к этому кровавому и подлому преступлению, замыслив уже его.

Характерно, что новая власть в Иркутске, которой чехи предали адмирала Колчака и русский золотой запас, образовала так называемый «политический центр» — из харьковского шибера Фельдмана, Косминского и поручика-дезертира. Первое распоряжение этой новой опереточной всероссийской власти, опиравшейся на чешские штыки, был приказ их министра финансов Патушинского, переданный по телеграфу управляющему Владивостокской таможней Ковалевскому: «Беспрепятственно и без всякого досмотра пропустить к погрузке на пароходы все, что пожелают вывезти чехи, в виду их заслуг перед Россией.»

Ведь все это факты документальные! А создатели чехословацкой республики и новой чехословацкой нации, при жизни вознесшие друг друга в «великие», Масарык и Бенеш, не только умалчивают о них, но ложью вводят общественность в обман.

Впоследствии, уже дойдя до Владивостока и приготовляясь к выезду из Сибири, чешские политики выпустили обращение к населению Сибири. В нем они заявляют, что взяв адмирала Колчака под свою охрану, чехи предали его «народному суду не только как реакционера, но и как врага чехов, так как адмирал приказали атаману Семенову не останавливаться перед взрывом тоннелей, для того, чтобы задержать чешское отступление на восток».

Не отступление, а позорнейшее бегство с наворованным имуществом! И не адмирал Колчак, а с его согласия я, бывший в те дни главнокомандующий войсками восточного фронта, отдал распоряжение атаману Семенову не останавливаться перед взрывом тоннелей на Кругобайкальской железной дороге.