Сара Джуэтт - Завоевание Англии норманнами

Когда Вильгельм был ребенком, феодальные лорды тратили большую часть сил в бесконечных спорах друг с другом, однако появление Роджера Тоснийского стало сигналом к образованию союза против правителя, которого они презирали. Теперь Вильгельм уже не был ребенком, и слухи о его ранней сообразительности, его необыкновенной силе, быстроте в военных действиях облетали города, предупреждая его врагов о том, что им не следует терять времени, если они собираются расправиться с ним. Вильгельм был юношей благородного вида и отдавал предпочтение образу жизни воина; когда ему было пятнадцать, он потребовал, чтобы его посвятили в рыцари, согласно старой норманнской традиции, в которой сохранились отголоски старинных скандинавских церемоний. Он был необыкновенно силен. Никто, кроме герцога Вильгельма, не мог согнуть его знаменитый лук, и в то время как эти яркие описания его были написаны позднее, рассказ о нем может быть истолкован как исполнение пророчества. Можно не сомневаться, что его могущество быстро росло, и этого нельзя было не заметить.

Он быстро добился признания, и к нему примкнули достойные люди, что стало началом образования великолепного двора и почти непобедимой армии. Даже король Франции Генрих завидовал растущей славе и популярности своего вассала и, несмотря на его молодость, вынужден был относиться к нему весьма почтительно. В течение первых двенадцати лет его жизни люди чувствовали, что жизнь мальчика Вильгельма была в опасности и что, какое бы уважение Генрих ни оказывал ему, оно может смениться открытыми враждебностью и презрением в любой момент, если будет подходящий повод. Мы можем представить одинокого юношу, развлекающегося в лесах Фалеза и Валони, где он определил себе места для охоты. Можем проследить за ним со времен опеки над ним графа Бретани Алана до того момента, когда он выбрал себе опекуна, который был одновременно и наставником, и главнокомандующим нормандской армией. Однако, имея опекуна или не имея, он стремился вперед без посторонней помощи и управлял другими так, что мир никогда не перестанет удивляться этому.

Роджер Тоснийский начал с того, что отказался быть вассалом Вильгельма, а затем, бурно выражая презрение к Незаконнорожденному, начал опустошать соседние земли так, будто их жители были сарацинами и этим заслуживали наказания. Здесь мы впервые встречаемся с именем Бомона, ставшего довольно известным прежде, судя по описаниям сражений, которые вели с ним разъяренные жертвы Роджера. Мы также узнаем о Грантмесниле; это имя станет нам хорошо известным, когда Вильгельм отправится в Англию со своими нормандскими лордами. Нормандия так и не оправилась от шока и явного изумления от присутствия на троне Вильгельма и от его притязаний, но уже в юности он проявил качества лидера. "Он был таким энергичным и одухотворенным, что всем это казалось чудом", — с энтузиазмом говорит один из старых хроникеров. Когда Вильгельм начал серьезно интересоваться делами, то новости о мятежах и беспорядках в стране вызывали у него вспышки яростного раздражения. Но вскоре он инстинктивно научился скрывать свои чувства, и в хронике говорится, что "в его детском сердце ключом била энергия, которую он направил на то, чтобы научить норманнов воздерживаться от неправильных действий".

В этой войне против де Тосни у него появилось непреодолимое искушение утвердить свое господство, и хотя он был еще юношей, но он заставил это почувствовать. Роджер Тоснийский был убит в жестокой схватке, и после его смерти мятежи на время прекратились. Однако Вильгельм все чаще выступает на первый план, и вся Нормандия либо принимает его сторону, либо выступает против. Это был незначительный прецедент, но его следовало опасаться; опекуны и преданные ему люди, поддерживавшие его по разным причинам, были в основном уничтожены врагами, и в конце концов не осталось никого, кто бы мог повести в бой людей Незаконнорожденного, кроме него самого.

Король Франции Генрих ждал благоприятного случая, а граф Бургундии Гай, сын кузена Вильгельма, которого тот любезно принял при своем дворе, заявил претензии на герцогство Нормандия. Он помогал в осуществлении заговора, и однажды ночью (Вильгельм в это время жил в своем любимом замке в Валони) прибыл шут и, стуча жезлом в дверь зала, стал кричать: "Они уже вооружились; они готовятся; промедление — это смерть!". Так кричал несчастный дурачок Голет. Его хозяин вскочил с кровати, схватил одежду и бросился на конюшню за конем. Вскоре он уже мчался галопом в направлении Фалеза, спасая жизнь. И по сей день избранная им дорога носит название "Дорога Герцога".

Это было в 1044 году, когда Вильгельму было 19 лет. Он быстро понял, что мятежники вновь зашевелились и что это был не просто заговор, это было восстание. Всю ночь, что он скакал через страну при свете луны, он, вне всякого сомнения, обдумывал свои планы, и великая сила и решимость неожиданно проснулись в его сердце. И это чувство было больше нелюбви к себе и своему происхождению — старым соперничеством французов и северян. Старый вопрос о превосходстве и расовых предрассудках должен был вновь решаться силой оружия, и на этот раз быстро и окончательно. Это было не просто очередное столкновение между отдельными баронами, а почти противостояние, как если бы вся знать Нормандии выступила против своего герцога.

Во время этой бешеной скачки был один эпизод, о котором стоит рассказать. Герцог мчался спасать дорогую ему жизнь и преодолел на пути множество рек. И был один очень опасный залив, где реки Уна и Вир впадают в море. Благополучно перебравшись на другой берег, он отправился в церковь Святого Клемента в районе Байе, чтобы помолиться.

Он подъехал к церкви и замку Ри на восходе. В ярком утреннем свете у ворот замка стоял лорд Ри. Вильгельм пришпорил коня и уже собирался проехать мимо, но был остановлен верным вассалом, которого звали Губерт, узнавшим Вильгельма. Он спросил герцога о причинах столь опасного путешествия и предложил немного отдохнуть. Уставший герцог спешился, его очень тепло приняли в этом доме. Вскоре ему привели свежего коня, а три отважных юноши — сыновья этого верного вассала — также оседлали лошадей, чтобы сопровождать герцога в Фалез. Это не было забыто. Позже в Англии их благодарный гость дал им высокие места и оказывал почести как принцам.

Граф Бургундии Гай воспитывался вместе с Вильгельмом как друг и родственник, и с ним обращались очень великодушно. Он был хозяином нескольких крупных владений, и одним из них была мощная приграничная крепость между Нормандией и Францией. У него было много друзей и достаточно неравнодушных к его предложениям слушателей. В его жилах текла кровь королевских семей Бургундии и Нормандии, он претендовал на герцогство как наследник, а поскольку многие при дворе стыдились своего законного властелина и были готовы свергнуть его власть, у Гая появился шанс.