Юрий Темиров - Энциклопедия заблуждений. Война

Задачи гетманской власти декларировались в Грамоте ко всему украинскому народу: «Право частной собственности как фундамента культуры возобновляется в полной мере… Возобновляется полная свобода в разработке купчих о купле-продаже земли. Вместе с тем будут приняты меры относительно выкупа земель у крупных землевладельцев по их настоящей стоимости для наделения земельными наделами малоземельных хлеборобов. Одновременно будут твердо обеспечены права рабочего класса. Особое внимание будет обращаться на улучшение правового положения и условий работы железнодорожников. В области экономики и финансов возобновляется полная свобода торговли и открывается широкий простор частного предпринимательства и инициативы». Грамота декларировала роспуск земельных комитетов, отмену всех законов и распоряжений Временного правительства и Генерального секретариата относительно собственности.

Другой документ — Закон о временном государственном устройстве Украины — провозглашал создание вместо Украинской Народной Республики Украинской Державы. До созыва Сейма вся полнота власти в стране переходила к гетману, который назначал Атамана (председателя) Совета Министров.

Таким образом, установление режима гетманата было попыткой консервативных сил положить конец радикальным социальным экспериментам, силой власти и умеренных реформ направить общественную жизнь в правовое русло, удовлетворить интересы всех слоев общества. Как это часто бывает, не все случилось так, как планировалось. С одной стороны, Скоропадский активно работал над укреплением украинской государственности, в частности над становлением судебной системы, вооруженных сил, украинизацией государственного аппарата и образования. Именно при нем открываются новые национальные университеты, Украинская национальная библиотека, начинает работу Украинская академия наук. С другой стороны, правительство Ф. Лизогуба включало представителей российских партий (кадетов, октябристов), многие из которых имели откровенно антиукраинские взгляды, что отталкивало от гетмана национально-демократические силы. Фактическое восстановление дореволюционного социально-экономического порядка, сопровождавшееся возвратом земли и усадеб крупным земельным собственникам и увеличением рабочего дня на промышленных предприятиях, провоцировало стихийное недовольство крестьян и рабочих. Сложность и противоречивость ситуации, сложившейся в Украине, хорошо отражена на примере Киева в романе М. Булгакова «Белая гвардия» и написанной по его мотивам пьесе «Дни Турбиных». Отношение же автора к самому Скоропадскому скорее негативное.

Недовольство политикой гетмана эффективно использовалось оппозиционным Украинским национальным союзом. Объявленное в ноябре 1918 года намерение Украинской Державы образовать федерацию с будущей небольшевицкой Россией стало поводом к восстанию против гетмана, которое возглавила Директория Украинской Народной Республики. Поражение Германии в мировой войне лишило режим очень важной опоры. 14 декабря 1918 года Скоропадский официально отказывается от власти. Вскоре он иммигрирует, поселившись, в конце концов, в Германии.

За границей Павел Скоропадский продолжает политическую и культурную деятельность. В частности, при его непосредственном участии при Берлинском университете открывается Украинский научный институт. В годы Второй мировой войны Скоропадский пытался отстаивать перед нацистами интересы украинцев и ему удалось добиться освобождения из концлагерей лидеров национального движения — С. Бандеры, А. Мельника, Я. Стецько. В самом конце войны, в апреле 1945 года, Павел Петрович Скоропадский попал под бомбардировку авиации союзников и получил тяжелое ранение, от которого и умер. Похоронили его в немецком городе Оберсдорфе.

Можно разделять или не разделять политические взгляды П. Скоропадского, однако главный недостаток господствовавшего в советское время взгляда на эту личность заключался в том, что за образом «лидера украинской буржуазно-помещичьей контрреволюции» нельзя было увидеть настоящего профессионала, талантливого военачальника, государственного деятеля и, что может быть еще важнее, небезразличного к судьбе своей Родины патриота.

В большинстве монографий по истории Второй мировой войны, написанных советскими авторами, вермахт показан преимущественно с одной стороны — в качестве орудия осуществления преступных нацистских планов. Вне всякого сомнения, такой подход отражал главное назначение немецкой армии, но оставлял либо недоговоренными, либо упрощенными ряд важных аспектов функционирования военной машины Третьего рейха. Один из таких аспектов — отношения Гитлера с генералитетом и влияние этих отношений на развитие величайшей трагедии XX столетия. Заблуждением было бы считать, что они были безоблачными или хотя бы последовательными и разумными.

Нацист № 1 откровенно ненавидел своих генералов. Несмотря на парадоксальность этого тезиса, его подтверждают события предвоенных и военных лет, а также сами высшие военачальники Третьего рейха, которым фюрер постоянно устраивал индивидуальные и коллективные разносы, сопровождавшиеся пространными поучениями и откровенными издевательствами, наконец, он безжалостно смещал их с постов. Излюбленный прием Гитлера — перекладывать на генералитет вину за собственные просчеты. Последнее он не скрывал и даже находил ему «логичное» объяснение. «Нужно, — заявил фюрер во время одного из откровении, — чтобы генералы расплачивались за неудачи, потому что их можно заменить, тогда как мой престиж является единственным и незаменимым капиталом, его ни в коем случае нельзя трогать или расшатывать». Жертвами гитлеровской «логики» стали многие выдающиеся командиры вермахта: Браухич, Рунштедт, Лист, Бок, Гепнер, Лееб, Гудериан и др. Фельдмаршала фон Рунштедта Гитлер отправлял в отставку трижды!

Особенно невзлюбил фюрер сухопутные силы. На Нюрнбергском процессе Гудериан рассказывал об одном заявлении Гитлера в адрес офицеров Генерального штаба. «Я питаю полное доверие к генералам авиации: рейхсмаршал Геринг — член партии, и он отвечает мне за них, — ошарашил военных главнокомандующий. — Я питаю доверие к адмиралам: старший адмирал Редер отвечает мне за них. Но у меня нет доверия к генералам армии». Правда, впоследствии, по просьбе генерала Гудериана и фельдмаршала Манштейна, Гитлер уточнил, что он имел в виду прежде всего главнокомандующего сухопутными войсками фельдмаршала Браухича.