Александр Снисаренко - Третий пояс мудрости. (Блеск языческой Европы)

Ка и ба рождаются вместе с человеком, это две стороны одной сущности и две сущности одного целого: ба — духовная, ка — телесная. Из одного древнего тотема происходят ведь и разные боги — Птах и Усир, Хатхор и Исет. Тотем становится их атрибутом. Известны и противоположные трансформации: божество, заменившее тотем, раздваивается и получает разные атрибуты, хотя сохраняет прежнее имя — например Хор Старший и Хор Младший. Позднее это явление находит отражение в искусстве: ни в одной стране нет такого количества парных статуй, как в Египте, — колоссы Сенусерта и Рамсеса II, Аменемхета III и Аменхотпа II. Объяснение этому можно найти, например, у Геродота: обычай посвящения Хонсу сразу двух храмов связан с тем, что в одном ему поклонялись как богу, а в другом — как герою. Отсюда вытекает целая философская концепция противоположностей — зима и лето, жизнь и смерть. Египтяне и жили в двух зеркальных мирах — земном и загробном. В обоих был свой Нил, и Амон имел для путешествий по ним особые ладьи. Логическим завершением картины должно бы стать учение о боге и дьяволе — властителях двух миров, но египтяне, как и конфуцианцы, не имели представления об Аде, их ждало после смерти только приятное времяпрепровождение. Об этом-то и должен был вечно заботиться ка, покидавший тело после смерти. На ка египтяне возложили все свои надежды. Именно ка брался отвечать перед Тотом за грехи людей, и он же был обязан работать вместо них в Царстве мертвых.

Представление о ка породило совершенно особенный, чисто египетский вид искусства. Почему? во-первых, мумификация не всегда бывала удачной, и тело разрушалось. Значит, нужно было на всякий случай продублировать его еще при жизни, — и египтяне стали высекать из камня, гранита или песчаника портретные статуи. во-вторых, сам ка должен принять материальную форму: человек по природе своей материалист, и его боги всегда существовали не в виде абстрактной умозрительной идеи, а в земных привычных образах. Поэтому фигурки ка вырезают из дерева, лепят из глины, высекают из камня, изготавливают из фаянса. Материализованный ка получает название «ушебти», что означает — «ответчик» (перед Тотом). Ушебти готовят в дальнюю дорогу так же, как самого человека. Собственно, это даже не фигурка, а запеленутая мумия, со скрещенными на груди руками, с открытым лицом, имеющим нередко, как и статуи, портретное сходство со своим патроном.

Египетское Царство мертвых не уравнивало всех подряд подобно христианскому Раю, оно было точным подобием земного царства, в нем сохранялись классы, и люди после смерти должны были выполнять привычные им, но в то же время приятные и необременительные обязанности при полном пансионе на блаженных полях Иалу, как они называли загробный мир. Поэтому классовыми чертами наделен и ушебти. Если в его руки вложена мотыга — значит, это земледелец, и им он останется после смерти, если бич — это надсмотрщик, если знаки царской власти — это фараон, если за спиной ушебти корзина для переноски мусора — это строитель. Египтяне так скрупулезно воссоздавали даже самые мелкие атрибуты, что можно смело предположить — весь интерьер гробниц с его обстановкой, росписями и даже планировкой копировал земные жилища.

Ушебти укладывали в специальный гробик в погребальной камере рядом с саркофагом. На стенке этого гробика рисовали портрет умершего, иногда вместе с семьей, чтобы они смогли найти друг друга в Царстве мертвых, и черными иероглифами, похожими на орнамент, делали приличествующую случаю надпись: «О ушебти, когда позовут усопшего Нахта исполнять его обязанности в Царстве мертвых — орошать поля, укреплять берега рек или переносить песок от запада к востоку, ты скажи: я здесь!» И где уж тут было премудрому Тоту разобраться в потемках, кто перед ним — оригинал или копия. Так люди обманули богов…

Ушебти пришли на смену древним изображениям священных животных, покровителей целых племен или родов — крокодилов, гиппопотамов, скорпионов: так уж устроен человек — в покровители он выбирает того, кого боится.

Однако новые верования не дали отставку. старым богам. Египет навсегда остался страной тотального анимизма. «Кто не знает обычаев египтян? — восклицает Цицерон. — Они так пропитаны предрассудками, что египтянин скорее отдастся палачу, чем обидит ибиса, аспида, кошку, пса или крокодила; даже если он их задел нечаянно, он готов принять любую кару». по-прежнему Амон и Хнум изображались в виде барана, Хонсу и Хор Старший — сокола, Тефнуг и Сохмет — львицы, Инпу — шакала, Хатхор — коровы, Бает — кошки. Иногда богов изображали в человеческом облике, но с головой или каким-то атрибутом священного животного, например, Менд (прообраз греческого Пана) имел козлиные рога. У каждого антропоморфного бога было свое священное животное, в которое он мог воплощаться, — скажем, корова у Исет, бык Хапи у. Птаха и Усира (у христиан он стал символом евангелиста Луки). Только Сет почитался в виде страшного фантастического животного, якобы обитающего в пустыне. А мудрый Тот имел сразу два символа — ибиса и павиана. С развитием астрономии почти все эти животные оказались на небе — в виде созвездий.

Присвоение одинаковых символов разным богам порой приводило к курьезам. У Геродота можно прочесть забавную историю о мытарствах фараона Менкаура. Боги в виде предупреждения этому бездельнику — монарху, не желающему строить пирамиду, отняли у него дочь. Безутешный фараон приказал изготовить из дерева пустотелую фигуру лежащей коровы — символ Исет, пышно украсить ее, положить в нее дочь и поместить в своем саисском дворце — в той комнате, где он устраивал оргии и где стояли статуи двадцати его наложниц в тесно облегающих одеждах. Однако боги не поняли заботливого фараона, ведь корова — символ не только Исет, но и Хагхор, а последняя, как известно, — покровительница любви, танцев, музыки и веселья. Впоследствии Менкаура жестоко поплатился за недогадливость богов. Эта легенда интересна тем, что в ней просматриваются истоки двух других, греческих, — о быке Фаларида и о Пасифае.

Священных животных тоже хоронили с подобающими почестями в специально отведенных местах, с соблюдением особого ритуала. В брюхо мумий крокодилов зашивали папирусы со священными текстами. Быкам воздвигали храмы и при них устраивали кладбища. С XII века до н. э. их мумии укладывали в гранитные саркофаги, а в драмах устанавливали золотые статуи (отсюда и библейское «поклонение золотому тельцу»).

Со временем стали замечать, что ушебти не исчезают из гробниц, а значит, не предстают перед Тотом, и тогда появились первые в истории еретики. Надписи некоторых папирусов призывают наслаждаться жизнью о этом мире, а не в том, который еще неизвестно, существует ли. Неведомые нам авторы философски переосмысливают мифы и сказания, задолго до Эпикура подвергают сомнению существование самого Царства мертвых: «Никто еще не приходил оттуда, чтобы рассказать, что там, чтоб поведать, чего им нужно, и наши сердца успокоить, пока мы сами не достигнем места, куда они удалились», — поется в «Песне арфиста». С таких же мыслей потом начинались христианские ереси, но египетская «Песнь арфиста» появилась за много веков до них, и этим она особенно ценна.