Виктор Марковский - Выжженное небо Афгана. Боевая авиация в Афганской войне

Бомбометание ФАБ-1500 в районе Кандагара.

Хорошо видно, что прицельная марка лежит в стороне от селений, на границе песков у реки Дори

Ту-22М3 из 185-го тбап уходят на боевое задание. Аэродром Мары-2, ноябрь 1988 года

Координаты исходных и промежуточных пунктов маршрута, положение целей и аэродромов вводились в накопитель памяти БЦВМ в ходе подготовки к полету. При необходимости, скажем, если уже при нахождении в воздухе изменялось задание и требовалось перенацеливание на другой объект, штурман выполнял ввод данных в полете, корректируя задачу. Работу штурмана при контроле навигации упрощала непрерывная индикация положения на подвижной карте планшета ПА-3, где указывалось текущее местонахождение самолета. С выходом в назначенный квадрат на помощь штурману-оператору подключался весь экипаж, высматривая цель. Для атаки группа рассыпалась, и штурман каждого самолета прицеливался индивидуально с помощью телевизионного прицела 0ПБ-15Т, дававшего картинку с высокой разрешающей способностью. Управление самолетом при этом переходило к штурману, а сброс следовал в автоматическом режиме при совмещении перекрестья и метки цели на экране.

НК-45 позволял выполнять достаточно точное бомбометание по счислению, выполнявшееся, к примеру, когда цель была закрыта облаками. При этом штурман для управления самолетом и сбросом пользовался специальным механизмом пуска МПС, отрабатывавшим маршрут. В нужный момент при совмещении метки заданной цели и самого самолета, присутствовавшего в виде «шильдика» на экране, автоматически открывались створки и сходили бомбы. Бомбометание могло выполняться также в ручном режиме, с использованием только телевизионной оптики ОПБ-15Т и без целеуказания от НК-45. Штурман выводил самолет в район цели, по изображению местности на экране прицела отыскивая объект атаки. Дав команду на доворот, он переводил управление самолетом на ОПБ. Точность бомбометания достигалась впечатляющая: бывало, на спор штурманы укладывали бомбы в отдельное строение или дувал. Чаще, однако, разрывами накрывали указанный квадрат.

Бомбардировка кишлачной зоны в предгорьях у Майданшахра

Летчики не склонны были особо разбираться в типе цели – они получали задачи и выполняли работу, а пыльные грибы разрывов одинаково вспухали среди черточек дувалов, на дорогах и у безлюдных барханов. На вопросы заглянувшего в Мары столичного корреспондента, допытывавшегося об ощущениях при бомбардировках, летчики отделывались словами: «Если что не так – не наше дело, как говорится – Родина велела», а то и откровенно посылали его подальше.

Бомбы исправно сбрасывали, даже если в указанных районах на многие километры вокруг не просматривалось ни единого селения, в прицелах проплывали лишь горы и пустыня. Сомнительно, чтобы такое расходование боеприпасов объяснялось промахами разведки – на фотопланшетах цели также отсутствовали. Одной из мотиваций подобных ударов был их предупредительный характер для окрестного населения: уходившая из-под ног земля и рушащиеся скалы наглядно показывали, что ожидает особо беспокойных. По доходившим слухам, штаб 40-й армии, подчиняясь продиктованным большой политикой приказам сверху не прекращать бомбардировки, таким образом все же отводил удары от «договорных» селений и группировок. Скорее всего, это касалось и Масуда, добросовестно соблюдавшего условия перемирия. Уже после войны генерал-лейтенант Громов произнес на первый взгляд удивительные слова: «Даже в периоды жесткой конфронтации… мы не стремились разбить его банды, а самого Ахмад Шаха уничтожить физически». Однако все логично: после разгрома отрядов «Панджшерского льва» их место заняли бы формирования «непримиримых».

Война все же продолжалась, и принимались необходимые тактические меры: заход на цель для внезапности строили чуть в сторону, затем в 4–5 минутах от точки сброса резко доворачивали, избавляясь от груза за один заход. Не задерживаясь над местом удара, на отходе смыкали строй и разом увеличивали скорость, держа курс на Термез. Обратно обычно шли на форсаже, разгоняясь до М=1,7, причем многие удовлетворенно замечали, что «только на войне и удалось вдоволь налетаться на сверхзвуке» (дома преодолевать звуковой барьер позволялось далеко не всегда и на высоте не ниже 11 000 м, во избежание нанесения ущерба ударной волной на земле). Истребительное прикрытие, сопровождавшее группу во всех вылетах, при этом не поспевало за Ту-22МЗ. Несшие подвесной бак и ракеты МиГ-23 имели ограничения по скорости и не могли угнаться за «дальниками», из-за чего в эфире можно было слышать просьбы «прикрышки»: «Большой, не гони лошадей, я отстаю!»

Над Афганистаном Ту-22МЗ работали в плотных боевых порядках

В боевых порядках шли и постановщики помех Ту-22ПД, дополнявшие работу собственных бортовых комплексов обороны «троек». Три Ту-22ПД из житомирского 341-го тбап под началом подполковника В. Мельника, приданные группе ДА, базировались вместе с полтавчанами. Их задачей был срыв возможных пусков пакистанских ракет ЗРК «Кроталь» и особенно атак истребителей F-16. При работе у границы эту опасность необходимо было учитывать, так как после сброса требовалось осуществить фотоконтроль результатов бортовыми фотоаппаратами АФА-42/20 и 42/100, для чего самолет приходилось не менее минуты удерживать на прямой, и лишние 15–20 км не раз выводили к самой «ленточке». Напряженности в кабине добавляла чувствительная СП0-15 «Береза», тревожным писком то и дело реагировавшая на все подряд, будь то работа радиолокаторов ПНА соседних самолетов, излучение прицелов «прикрышки» или мощные помехи «шумовиков».

Для более полного фотоконтроля результатов ударов были привлечены три самолета-разведчика Ту-22Р из состава 199-го Гв. Брестского отдельного разведполка в Нежине. Эта часть непосредственно подчинялась смоленской 46-й Воздушной армии ДА, обеспечивая ведение оперативно-стратегической разведки на направлении. Разведчики несли богатое оснащение фотоаппаратурой плановой и перспективной аэрофотосъемки, обеспечивавшее фотографирование с больших высот и ночью.

Использование ИК-ловушек «дальниками» отличалось от принятой методики ФА, где летчики с выходом из атаки сразу отключали отстрел. Ту-22МЗ на отходе от цели начинали сыпать килограммовые ловушки ЛО-43 (каждый самолет нес по 48 патронов), а замыкающие открывали стрельбу из кормовых пушек специальными снарядами ПРЛС с дипольной «лапшой» и излучающими тепло ПИКС. От снарядов, однако, вскоре отказались, экономя время на набивке лент и хлопотной замене патронных коробов, которые нужно было водружать к стрелковой установке на пятиметровую высоту. Пакистанские истребители и без того имели немного шансов атаковать набиравшие скорость «тройки», а шлейф полыхающих шаров ловушек и трасс служил заслоном от пусков вдогон.