Виктор Марковский - Выжженное небо Афгана. Боевая авиация в Афганской войне

Ракеты стали надежным оружием поражения пещерных укрытий, практически неуязвимых для других боеприпасов. Моджахеды использовали их под склады и тайники, оборудовали мастерские по ремонту оружия (в пещерном городе на базе Джавара находился целый патронный завод). Изрытые норами горы превращались в естественные крепости – затащив наверх безоткатные орудия, ДШК и минометы, душманы устраивали огневые позиции, закрытые от обстрела снизу, и выбить их оттуда артиллерия и танки не могли. Огонь с высившихся скал был губительно точен, а подобраться к ним не давали крутые откосы и завалы. При использовании авиации противник прятался в глубине под толстыми сводами, а бомбы и НАР впустую крошили камни вокруг. Переждав налет, стрелки выбирались наружу и продолжали вести огонь.

Точность попадания «лазерок» была поразительной – ракеты удавалось укладывать точно во входы пещер и амбразуры, а их солидной БЧ с избытком хватало для уничтожения цели. Особой эффективностью отличалась тяжелая Х-29Л с БЧ массой 317 кг, заключенной в прочный корпус. Пробивая камень, она уходила вглубь и взламывала изнутри самые неприступные объекты. Если же в пещере скрывался склад боеприпасов, успех был поистине оглушительным. Использовались и более простые управляемые снаряды С-25Л – вариант обычных НАР, на которые устанавливали головной блок с системой управления и лазерной ГСН того же типа, что и на Х-25 и Х-29Л. Ракетную атаку Су-25 ярко описал командир десантной роты, прижатой к земле огнем из нависшего над Багланским ущельем дота: «Головы было не поднять, как вдруг над нами проскочила пара самолетов, и тут же что-то светлое влетело в амбразуру между камней и разнесло дот в щебенку». Чаще достаточно дорогие ракеты применяли по «штучным» целям, используя данные разведки, тщательно готовя каждый удар. Пуски выполняли с дальности 4–5 км с пологого пикирования под углом 25–30°, отклонение ракет от точки прицеливания при этом не превышало 1,5–2 м. По данным ОКБ Сухого, всего в ходе афганской кампании было произведено 139 пусков управляемых ракет.

В числе других новых типов вооружения, нашедших применение на штурмовиках в ходе афганской кампании, были крупнокалиберные 122-мм ракетные блоки Б-13Л с реактивными снарядами типа С-13. Снаряд создавался как средство борьбы с защищенными целями – укрытиями и убежищами, оказавшись весьма эффективным в афганских условиях; с 1986 года на вооружении появились также осколочно-фугасные снаряды С-13-ОФ, при своей мощи на порядок превосходившие С-8 и способные разнести даже хорошо защищенную огневую точку или толстостенный глинобитный дувал. Другим новым оружием стали КМГУ (контейнеры мелких грузов), соответственно наименованию снаряжавшиеся малокалиберными боеприпасами – бомбами и минами. Начинка КМГУ обеспечивала накрытие протяженных площадных целей, будучи действенным средством поражения душманских баз и лагерей, а также эффективным средством при минировании. Применялись и подвесные установки СППУ-22-01 с подвижными пушками ГШ-23. Во время высадки десанта на базу Джавара в апреле 1986 года четверка Су-25 поливным огнем СППУ по склонам ущелья расчищала дорогу подходившим вертолетам.

Звено штурмовиков А.В. Руцкого идет на цель

Ливень снарядов был плотным, и ни один Ми-8 с десантниками не был потерян. Иногда СППУ подвешивали стволами назад, ведя огонь в хвост при выходе из атаки. Стрельба велась без точного прицеливания, но завеса снарядов осыпала место удара и не давала уцелевшему противнику высунуться, защищая от возможного обстрела вдогон.

Накануне штурма Джавары для подавления огневых средств прикрытия базы была проведена ее массированная обработка составом эскадрильи Су-25. База представляла собой укрепленный объект, где находилось 49 складов с оружием и свой учебный центр, прикрываемые тремя линиями обороны. Разведка насчитывала на позициях у Джавары более 250 огневых точек. Удар наносился под вечер с тем, чтобы в сумерках внизу по вспышкам выстрелов были заметны огневые точки. Одновременно подступавшая темнота скрывала самолеты, затрудняя сопротивление зенитчикам. Первое звено штурмовиков несло по четыре КМГУ с содержимым из 1600 осколочных бомб, полосой накрывших базу. Направление захода выбрали со стороны Пакистана, достигая внезапности. Следом два Су-25, зашедшие с другого направления, сбросили САБ, по которым тут же началась стрельба всеми имевшимися средствами. Этого и ожидали, накрыв огневые точки силами основной ударной группы. Шесть штурмовиков, ведомые А.В. Руцким, нанесли бомбовый и ракетный удар. Три машины сбросили РБК-500 с осколочными бомбами в 2,5 кг и шариковые в 0,5 кг, а остальные отстреляли по четыре блока УБ-32.

Перед выступлением наземных войск на другой день была нанесена еще серия ударов: первый вновь назначили на поздний вечер с участием 16 Су-25, следом под утро вновь бомбили штурмовики. На время их снаряжения боеприпасами на аэродроме эстафету перехватывали истребители, после чего Су-25 возвращались и уже при дневном свете атаковали оставшиеся цели полным полковым составом вместе с истребительным полком. Только после массированного подавления противника авиацией вперед пошли наземные войска, практически не встретившие сопротивления.

Однако на войне редко все идет по писаному, и список потерь открыл сам командир полка. 6 апреля 1986 года Руцкой прикрывал звено комэска майора Высоцкого, наносившего ракетный удар по Джаваре. Атакуя цели пушечным огнем с высоты 450–500 м, его самолет при третьем по счету заходе получил множественные попадания. Разрывом ракеты был поражен левый двигатель, самолет вспыхнул и обесточился, и тут же справа по борту прошла очередь, повредившая второй двигатель и управление. Катапультироваться удалось с высоты 100 м, приземление произошло рядом с упавшим самолетом, где летчика и подобрали вертолетчики из 50-го ОСАП, рассказывавшие, что брать его пришлось силой – контуженый летчик считал, что его окружают душманы. Жесткое приземление повредило позвоночник, но к осени Руцкой смог вернуться в строй.

Сам Руцкой так описывал произошедшее: «Вертолеты начали высадку десанта, когда на одном из мест высадки на 12-й площадке открыла огонь ЗГУ. Я дал команду нашей группе выполнить атаку по ЗГУ местности вокруг площадки, а вертолету велел немедленно взлетать, забрав с собой раненых. Сам, переключив гашетку на основную пушку и ведя огонь, вызвал стрельбу на себя. Таких атак выполнил три. Первая наша пара ушла сопровождать подбитый вертолет, а мы с ведомым подполковником Валерием Курдасом обеспечивали уход всех других вертолетов. На третьем заходе по моему самолету прошла сначала очередь из ЗГУ, а затем раздался мощный взрыв со стороны левого двигателя. Самолет вспыхнул, как факел, но правый двигатель продолжал работать. Левым разворотом я стал выходить из ущелья. Мощности одного двигателя не хватало, чтобы перевалить через хребет, мгновение – и столкновения со скалой не избежать. Перевалить через хребет удалось чудом. Что происходило в воздухе – я не слышал, так как вырубилось абсолютно все, в том числе и радио, работал только правый двигатель. Через перископ заднего вида было видно, как пучится от огня обшивка самолета. Перенеся взгляд вперед, я увидел: по мне спереди, чуть правее, бьет ЗГУ, барабанная дробь по бронированной кабине и задравшаяся обшивка носовой части говорили о том, что в самолет всадили еще одну очередь, после чего стал работать с перебоями и скрежетом правый двигатель. Самолет начало трясти, он практически не слушался, но я продолжал набирать высоту. На скорости 250 км/ч я перевел самолет на снижение в направлении афганских войск. Перевалив последний склон базы с укрепрайонами, вздохнул с облегчением, моля Бога о том, чтобы дал возможность дотянуть до своих. Валера Курдас шел рядом со мной, сопровождая падающий самолет.