Александр Попов - Полная история ислама и арабских завоеваний

Муавийе было под шестьдесят, он был коренаст, коротконог, с непропорционально большой головой и громадными, навыкате, глазами, которые придавали его лицу грозное выражение. Как можно понять из истории неудавшегося покушения, шестой халиф был человеком полным, с особенно выделявшимися ягодицами и животом.

20 лет управления Сирией и Палестиной дали ему бесценный административный опыт и обогатили и без того широкий кругозор. Сын врага Мухаммеда и брат его жены, поздно принявший ислам, он два года был секретарем Пророка и записывал его откровения. Личность неоднозначная, но весьма интересная и мощная.

Став халифом, Муавийя ибн Абу Суфьян перенес столицу Халифата из Медины в Дамаск, и в этом уже было стремление к дальнейшему расширению халифата на восток и на запад, в Северную Африку. И следует заметить, что ему это удалось: при первом Омейяде Муавийе арабы перешли за Амударью (Окс, Оксус) в Туркестан, до Бухары и Самарканда, и в Индии дошли до Пенджаба; захватили Малую Азию (подступали даже к Константинополю), а в Африке дошли до Алжира.

У Муавийи было шестеро братьев, двое из которых ко времени халифства умерли (Ханзала был убит в сражении с мусульманами, а Йазид умер от чумы, не оставив сыновей). Сам он был женат четыре или пять раз и к моменту прихода к власти имел лишь двух жен, одна из них, курайшитка Фахита, родила ему двоих сыновей, первый из которых умер в младенчестве, а второй был болезненным и слабоумным. Вторая жена Майсун, дочь вождя кудаитов, родила ему Йазида, которому в 661 году исполнилось 15 лет.

Его единственный сын, с одной стороны, получал мусульманское образование, изучая Коран и заучивая хадисы, а с другой – постигал искусство верховой езды у своих бедуинских родственников, учился он у них и поэтическому творчеству и культуре винопития, которое калбиты, еще недавно исповедовавшие христианство, не считали грехом. И, по всей видимости, у этой родственной ветви он научился еще и несколько иронично подходить к мусульманским догматам.

Курайшитский клан Омейядов, к которому принадлежал Муавийя, нельзя было назвать мощным: в общей сложности число сыновей и внуков Абу Суфиана не превышало полутора десятков человек. В те времена, как уже сказано выше, это было не слишком многочисленное семейство: род был силен, прежде всего, своими мужчинами, а мужчина – сыновьями. Кстати, бездетность Муавийи на посту халифа некоторые приписывают неудачному покушению, во время которого якобы была пресечена «совокупительная жила». Хотя новому халифу было уже около шестидесяти, и дело, может быть, именно в этом.

Современники признают, что он никогда не ущемлял никаких прав ни Хасана (сына Али), ни его родственников. Хасан, кстати, смотрел на Муавийю чуть свысока, и нередко о нем не совсем лестно отзывался, но халиф мудро не обращал на это внимания. В принципе, было все ясно: Хасану было около 45, Муавийя был намного его старше, и бывшему халифу оставалось только ждать, когда он, согласно договору, снова займет место руководителя. Однако в 669 году Хасан неожиданно умер. Более поздние шиитские историки приписывают Муавийе эту смерть и утверждают, что Хасан был отравлен, и даже находят свидетельские показания близких Хасана. Но никто из современников, даже враги Муавийи, упрекавшие его за то, что он радуется смерти бывшего халифа, ни разу не упрекнули его в том, что он как-то к этой смерти причастен. Поведение свидетелей, чьи показания приводятся в позднейших источниках, также не заставляют заподозрить, что они имели к Муавийе какие-либо претензии и обвиняли его в смерти Хасана. Смерть, скорее всего, была и в самом деле случайной. По всей видимости, это было или прободение язвы, или что-либо подобное. Муавийя тут же назначил преемником своего сына Йазида (в иной транскрипции – Язид).

Между тем опасная для власти секта хариджитов продолжала действовать, и в начале осени 663 года в Куфе недовольные выбрали своим руководителем аль-Муставрида и присягнули ему. Выступление было назначено на 8 ноября. Однако наместник Мугира узнал об этом, и заговорщики были арестованы. Аль-Муставрид покинул Куфу и укрылся в Хире, но потом снова вернулся в Куфу. Однако жители были не слишком довольны, что он затевает что-то, за что «придется расплачиваться всем», и на него донесли. Аль-Муставрид, предупрежденный об опасности, снова покинул Куфу, велев своим сторонникам пробираться в городок Сура около Вавилона. Всего собралось около 300 человек, и они отправились в Аль-Мадаин. Мугира набрал отряд в три тысячи человек и отправил его вслед за смутьянами, приказав, впрочем, командиру отряда сначала предложить смутьянам покаяться и не проливать понапрасну кровь. Но хариджиты напали на разведывательный отряд этой армии первыми и после ряда стычек были разгромлены. Их руководители, арестованные ранее, отбыли в темнице 15 лет.

Зияд, человек, которого Муавийя признал своим братом, имел происхождение темное и уж точно, как и утверждали его противники, «недостойное». Его мать Сумаййа, рабыня из Ирака, была отдана в качестве гонорара за излечение ее хозяина лекарю из Таифа, который заставил ее заниматься проституцией. В 622 году он отдал ее в жены рабу своей жены, греку Убайду, от которого и родился Зияд. Через некоторое время он оказался в мусульманской армии и, видимо, как человек недюжинных способностей, уже в 15 лет занимался подсчетом добычи, так как хорошо умел считать; затем, при Абдаллахе ибн Амире стал главой финансового ведомства в Басре и руководил постройкой каналов. Несмотря на то что в «битве у верблюда» Зияд придерживался нейтралитета, а потом долго отказывался присягать Али, тот в итоге предложил ему место наместника Басры, но Зияд от этого почетного назначения отказался, вновь предпочтя пост «министра финансов».

После еще ряда приключений, вызванных в том числе и открытой враждой с Муавийей, Зияд как-то умудрился найти с ним общий язык, и во время посещения Дамаска (в начале 665 года) Муавийя уже признал его своим братом. Решение было очень странное и вызвало у многих приближенных, мягко говоря, недоумение. Впрочем, Муавийя был хорошим дипломатом, и когда он объявил об этом решении в мечети, тут же, наверное совершенно случайно, нашлись приезжие из Таифа, которые подтвердили их родственную связь, рассказав о том, как они поили Абу Суфиана вином, а потом приводили ему мать Зияда для утех. Другие же очевидцы поведали всем, что Абу Суфиан признал Зияда перед смертью своим сыном.

Зияд, впрочем, был еще более дипломатичен. После свидетельских показаний он поднялся, а сидел он рядом с Муавийей, и сказал:

– Люди! Вот амир верующих и свидетели сказали то, что вы слышали, а я не знаю, что правда и что неправда. Он и они лучше знают это.