Александр Петряков - Великие Цезари

Не только современными, но и древними историками битва при Филиппах рассматривается датой и местом окончательного падения республиканского строя в древнем Риме. Действительно, уничтоженную Цезарем республику попытались было вернуть его убийцы, но Филиппы полностью и окончательно перечеркнули такую возможность.

Октавиан после победы, как пишет Светоний, «не выказал никакой мягкости… вымещая свою ярость на самых знатных пленниках, он еще и осыпал их бранью». И приводит примеры, среди которых самый красноречивый об отце и сыне. Каждый из них просил сохранить жизнь другого, и молодой полководец посоветовал решить свою судьбу жребием или «игрой на пальцах». В результате погибли оба. «Отец поддался сыну и был казнен, а сын после этого сам покончил с собой».

Но казнены были, как уже говорилось, только «знатные», то есть вожаки и руководители республиканцев, а их огромная армия полностью перешла на сторону триумвиров, и теперь общая численность войск достигла огромной по тем временам цифры в сто семьдесят тысяч человек. Кроме того, что солдат надо было, как говорится, поить, кормить, обувать, одевать, снаряжать и платить жалование, отслужившим свой срок ветеранам положено было, по закону, выделить кусок земли и выплатить дополнительное вознаграждение. А для этого нужны были деньги, много денег. Поэтому Антоний отправился на Восток, чтобы попытаться хоть что-то выжать из разграбленных уже Брутом и Кассием провинций. Октавиану же пришлось решать все эти проблемы с многотысячной армией и ветеранами. Лепид, оставшийся в Риме, был уличен в тайных сношениях с Секстом Помпеем, поэтому у него была отобрана Испания и передана в управление Октавиану. Лепид практически вышел из игры, и вся власть оказалась в руках двух человек – Октавиана и Антония. И каждый из них видел себя на месте Цезаря.

Ветеранам должны были выделить участки в Италии, на землях уже обжитых и обустроенных, принадлежавших восемнадцати крупнейшим городам, причем наделы они получали вместе с жилищами, скотом, рабами и утварью. Законные владельцы изгонялись, и они, обездоленные, толпами шли в Рим, вызывая, конечно, сочувствие. В то же время такой наплыв людей в столицу вызвал неизбежные волнения и смуты. К тому же солдаты зачастую бунтовали тоже, если им оказывали сопротивление при захвате участков. Ситуация осложнялась еще и тем, что владыка морей Секст Помпей препятствовал доставке дешевого хлеба из Египта и других заморских стран.

Среди обездоленных оказалась и семья великого поэта Публия Вергилия Марона. Их поместье близ Мантуи, видимо, небольшое, потому что поэт называл его «именьицем», было конфисковано и поделено между шестьюдесятью ветеранами. Поэт, которому в то время было двадцать восемь лет, и он уже был известен, обратился за помощью к влиятельным друзьям (в том числе и к наместнику Цизальпинской Галлии Азинию Поллиону, писателю и историку, который руководил наделением участков ветеранов), и те уговорили Августа вернуть землю. Однако ветераны выгнали семью из дома, а сам поэт едва избежал смерти от разгневанных новых владельцев. Вергилию, правда, возместили убытки, но родовое гнездо было окончательно утрачено. Если мы обратимся к текстам его «Эклог», мы узнаем, какие трагедии разыгрывались в то время на этой почве. Любопытная, кстати, история произошла в городе Патавия, где Азиний Полиион приказал жителям сдать ему деньги и оружие и пообещал рабам свободу, если они донесут на тех, кто этого не сделает и утаит свое имущество. И что же? Не нашлось ни одного раба, кто бы донес на своих господ. Что это? Неужели рабы были так преданы своим господам? Вспоминаются при этом истории из произведений русских классиков, где крепостные отказываются от воли из любви к барину. Или боялись их мести так сильно, что даже свобода не казалась желанной? Предположить, что все граждане Патавия покорно принесли свои денежки и ничего не утаили, совсем уж невозможно.

Изгоняемые со своих обжитых мест землевладельцы требовали компенсаций и справедливого раздела земель. Почему только восемнадцать городов оказались в числе тех, куда выводились ветераны, а не вся Италия? Эти и другие вопросы волновали обездоленных жителей Апеннинского полуострова, и их недовольство готово было вылиться в открытое противостояние. Октавиану приходилось принимать соответствующие меры, и он старался урезонить ветеранов, чтобы они не захватывали лишнего и были не слишком агрессивны, а жителям обещал более справедливый раздел земли. И власти вынуждены были пойти на кое-какие уступки, чтобы снять напряжение. В частности, были изъяты из раздела земли сенаторов и те, которые по своему размеру были равны или меньше солдатских наделов, а также полученные женщинами в приданое.

Дальновидный политик Август знал, что делал. Он прекрасно помнил, что после убийства Цезаря, когда он явился в Рим и был высокомерно встречен Антонием, именно ветераны его приемного отца, в благодарность за предоставленные им в плодородной Кампании наделы, пошли за ним, наследником великого полководца. И он теперь понял, что надежные ветераны должны быть всегда под рукой, в Италии, а не в далеких провинциях. И это прекрасно понимали его враги и соперники, не желавшие его усиления. И этого в первую очередь не хотел, конечно же, Марк Антоний.

Поэтому смута шла не только по объективным причинам, но ее еще и искусственно подогревали на верхних этажах власти, в частности брат Антония Луций, избранный консулом на сорок первый год, и жена самого триумвира Фульвия, у которой помимо политических были и личные мотивы. Прошел слух, что на Востоке ее муж попал в те же самые цепкие коготки Клеопатры, в каких увяз в свое время Цезарь. Ей выгодно было убивать в данном случае двух зайцев: помогать Антонию в политической борьбе против мальчишки Октавиана и в то же время, призвав в Италию, оторвать мужа от египтянки. Фульвия была женщиной очень воинственной и обладала мужским характером. Она вместе с Луцием Антонием появлялась среди воинов, опоясанная мечом, давала солдатам пароли, произносила речи и т. д. На монетах мы можем увидеть ее профиль: губы сжаты в нитку, подбородок выдается вперед, низкий лоб и острый нос – все это говорит о жестоком характере этой женщины, стремлении к власти, энергии и коварстве. Фульвия по матери происходила из рода Гракхов. Унаследовав родительское состояние, стала чудовищно богата, и, пожалуй, это обстоятельство и влекло к ней женихов из аристократической элиты. Она трижды была замужем. Первым ее мужем был Клодий, политический интриган и брат той самой Клодии, которую под именем Лесбии воспел в своих бессмертных стихах Катулл. Вторым – Курион, известный оратор и полководец Цезаря, а третьим – Марк Антоний. И Луций, и Фульвия искусственно подогревали недовольство обездоленных земледельцев и казались им единственными защитниками их интересов.