Андрей Смирнов - «Соколы», умытые кровью. Почему советские ВВС воевали хуже Люфтваффе?

Подобный уровень боевых потерь не только укрепляет нас во мнении о недостаточно высокой эффективности действий советских штурмовиков, но и заставляет (вслед за немецкими экспертами) выделить в качестве еще одного фактора, снижавшего эту эффективность, результативное противодействие немецких зенитной артиллерии и истребительной авиации.

Заметим, что это противодействие не только выводило многие Ил-2 из игры еще до нанесения ими удара по цели. Под огнем немецких зениток менее эффективными становились и действия уцелевших штурмовиков. По свидетельству немецких экспертов-фронтовиков, в 1942—1945 гг. (особенно с конца 1943-го) огонь малокалиберной зенитной артиллерии «достаточно часто» вынуждал «илы» атаковать с бóльших, чем обычно, высот – а это снижало точность стрельбы и бомбометания 186. Иногда же – несмотря на то, что «немецкие полевые командиры характеризуют личный состав советской штурмовой авиации как агрессивный, мужественный и упорный» 187– ПВО вермахта вообще срывала выполнение «горбатыми» боевых заданий. Так, в 1941-м, наткнувшись на плотный зенитный огонь, Ил-2 «часто просто сбрасывали бомбы и уходили назад» 188. В.Швабедиссен упоминает также о захваченном в 1942 или 1943 г. приказе командующего 16-й воздушной армией, который предписывал истребителям сопровождения «в случае невыполнения штурмовиками боевого задания открывать по ним огонь и принуждать к повторным атакам по наземным целям» 189. Вне всякого сомнения, это стремление пилотов Ил-2 поскорее покинуть поле боя вызывалось убийственным зенитным огнем... Впрочем, сорвать выполнение боевого задания (правда, по оценке воевавшего в конце 1942—1945 гг. на Восточном фронте в 52-й и 53-й истребительных эскадрах В.Липферта, «не очень часто» 190) могли и немецкие истребители. Об одном таком случае сообщает и советский источник – рапорт ведущего группы «яков» 900-го истребительного авиаполка; согласно ему, 1 сентября 1944 г. в районе Шакяй (Литва), пятерка штурмовиков 1-й воздушной армии 3-го Белорусского фронта, увидев, что истребители сопровождения атакованы большой группой FW190, отказалась от атаки цели и ушла на свою территорию... 191Из-за активности немецких истребителей в первые дни Курской битвы, 5—10 июля 1943 г., советскому командованию и самому пришлось применять Ил-2 «с небольшим напряжением». (И все равно к 11 июля 2-я воздушная армия Воронежского фронта лишилась – в основном от атак истребителей – 39% своих штурмовиков (107 машин из 276), а 16-я воздушная армия Центрального фронта уже к 10 июля потеряла 50% своих Ил-2 – 148 из 295 192.)

Наконец, огромные потери консервировали охарактеризованную выше малую опытность летного состава советской штурмовой авиации по сравнению с немецкой.

Переходя к анализу причин непомерно высоких потерь Ил-2, зададимся прежде всего вопросом: как получилось, что столь низкую боевую живучесть продемонстрировал самолет, главным достоинством которого считалось и считается «надежное бронирование»? Напомним, что сам смысл создания Ил-2 С.В.Ильюшин видел именно в необходимости забронировать «все жизненные части» самолета-штурмовика 193. Вся носовая и средняя часть фюзеляжа «ила» представляла собой единый бронекорпус, внутри которого размещались и мотор, и радиаторы, и бензо– и маслобаки, и летчик...

Никакого парадокса здесь, однако, нет. Начнем с того, что для 1941—1945 гг. расхваленное бронирование Ил-2 – задуманного все-таки в 1938-м – было уже недостаточным, ибо надежно защищало только от пуль винтовочного калибра. Между тем на всех немецких истребителях, применявшихся на советско-германском фронте, стояли авиационные пушки: на «Мессершмитт Bf109Е» – две 20-мм MGFF, на Bf109F – одна 15-мм MG151/15 или 20-мм MG151/20, на Bf109G – либо одна MG151/20, либо три таких пушки, либо одна 30-мм МК108, на Bf109К – одна MG151/20 или МК108, на «Фокке-Вульф FW190А» – либо две MG151/20 и две MGFF, либо четыре MG151/20. Замыкавшая бронекорпус Ил-2 сзади 12-мм поперечная плита (сразу за которой находились бензобак и летчик) даже 15-мм бронебойными снарядами пробивалась уже с 400 м – если они попадали в нее под углом не менее 50°. Со 100 м – если угол встречи с броней был не менее 60° – эту бронеплиту проламывали и 15-мм фугасные снаряды. А «мессершмитты», атакуя Ил-2, подходили к ним и на 50, и на 40 метров... Сбоку же летчик, баки и радиаторы были прикрыты всего лишь 6-мм броней, снизу – 4-мм; мотор был защищен лишь 4-мм бронекапотом (верхний лист которого с весны 1942 г. стал 5-мм). Уже с 400 м 15-мм бронебойные снаряды пронизывали 6-мм листы, даже если попадали в них под углом всего 20°! 15-мм фугасные на дистанции 100 м пробивали бортовую броню Ил-2 даже при угле встречи 30 градусов 194.

А ведь на абсолютном большинстве «мессеров» – начиная с Bf109F-4, появившихся на советско-германском фронте уже в августе 41-го – и на всех «фоккерах» стояли не MG151/15, а гораздо более мощные MG151/20! 4-мм бронекапот «ила» уже с 600 м разворачивали, поражая мотор, даже их фугасные снаряды – да так, что диаметр пробоин доходил до 160 мм... В 6-мм верхней броне кабины летчика фугасные 20-мм снаряды делали пробоины диаметром 80—170 мм. А 4-мм пол кабины, по свидетельству немецкого аса Э.Хартманна, снаряды пушки MG151/20 при стрельбе в упор пронизывали, даже попадая в него под углом всего 10 градусов 195.

Все эти обстоятельства (за исключением последнего) были выявлены в ходе полигонных испытаний, а также в результате обследования советскими специалистами поврежденных в бою бронекорпусов Ил-2. О том же свидетельствуют и фронтовики; так, факт раскалывания бронебойным снарядом «мессера» 12-мм задней бронеплиты «ила» зафиксирован в дневниковой записи воздушного стрелка 198-го штурмового авиаполка 233-й штурмовой авиадивизии 1-й воздушной армии Западного фронта Г.Доброва за 13 июля 1943 г. 196. Бывший летчик той же части А.Н.Ефимов описывает ряд эпизодов, когда снаряды «мессершмиттов» и «фокке-вульфов» пронизывали бронекапот штурмовика и выводили из строя двигатель 197. Поэтому высокие оценки бронирования Ил-2 – даже те, которые давались немецкими участниками войны 198, – должны быть признаны по меньшей мере преувеличенными.

Но почему такие оценки все-таки давались? И как быть с указанием Р.Толивера и Т.Дж.Констебля на то, что немецкие летчики неоднократно наблюдали, как их снаряды отскакивают от бронекорпуса Ил-2? 199Последнее вполне объяснимо: по-видимому, речь идет о случаях, когда угол встречи с броней оказывался слишком малым и снаряды рикошетировали. А таких случаев должно было быть немало. Ведь еще в 1942 – первой половине 1943 гг. (а именно к этому периоду относятся свидетельства, приводимые Толивером и Констеблем) «мессершмитты», как правило, атаковали Ил-2 сзади и немного сбоку – пытаясь поразить при этом мотор и летчика. В результате – судя по пробоинам в бронекорпусах Ил-2, списанных зимой 42-го – весной 43-го – угол между направлениями полета «ила» и «мессера» почти всегда не превышал 20 градусов 200– так что от продольной брони Ил-2 снаряды действительно часто должны были отскакивать. Особенно от бронекапота с его плитами двойной кривизны; по-видимому, именно о таких случаях вспоминает ветеран 210-го штурмового авиаполка Г.Ф.Сивков: «Первое время при встречах с «илами» немцы били прямо по носовой части фюзеляжа. Некоторые расходовали весь боезапас, а штурмовик продолжал полет» 201(приобретая, добавим, у врага репутацию «бетонного бомбардировщика» (Zementbomber) 202и самого «трудносбиваемого» из советских самолетов). Скорее всего, именно после таких случаев в 54-й истребительной эскадре люфтваффе в 1941 г. и сложилось мнение о том, что Ил-2 «очень трудно сбить при атаке сзади из-за превосходного бронирования», а в 51-й (в ноябре 1941-го) – что 15-мм пушка MG151/15 малоэффективна против Ил-2 203.