Андрей Смирнов - Крах 1941 – репрессии ни при чем! «Обезглавил» ли Сталин Красную Армию?

По оценкам директивы наркома обороны № 22500сс «Об итогах оперативной подготовки за 1936 год и о задачах на 1937 г.» и приказа наркома № 00105 «Об итогах боевой подготовки за 1936 год и задачах на 1937 г.» (соответственно от 10 и 3 ноября 1936 г.), разведка была «наиболее слабым звеном во всех видах боевой подготовки», «слабым местом подготовки большинства частей и соединений» и в 36-м 80. «Слабая» или «неудовлетворительная» организация разведки, а то и полное ее отсутствие отмечены и во многих сохранившихся от этого года материалах проверок частей и подразделений БВО и ОКДВА; то, что организация и ведение разведки является «слабым местом» командиров-танкистов ОКДВА, признал даже годовой отчет этой армии от 30 сентября 1936 г. 81. А в КВО – опять-таки согласно его же годовому отчету от 4 октября 1936 г.! – «недочеты в организации и ведении разведки» были тогда таковы, что на учениях часто возникали ситуации вроде той, в какую попал в январе 1940-го 17-й лыжный батальон, когда о противнике ничего не знали до тех пор, пока не попадали под его пулеметный огонь… 82

В условиях, приближенных к боевым, разведку в 36-м не организовывали еще чаще. «Разведка по-прежнему не привилась у всех сверху донизу», – констатировал, понаблюдав в конце августа 1936 г. за Полесскими маневрами КВО, начальник УБП РККА А.И. Седякин. Разведку танковых соединений, участвовавших в сентябре в Шепетовских и Белорусских маневрах, он оценил как «немощную» и «недееспособную» 83. Из четырех соединений, наступавших на больших тактических учениях под Полоцком 2–4 октября 1936 г., разведка была неплохой лишь в одном и лишь 2 октября, а в двух (1-й тяжелой танковой и 18-й механизированной бригадах) ее вообще не вели. Организацию разведки часто игнорировали и в обеих дивизиях ОКДВА, выведенных на мартовские маневры в Приморье – где войска, как и в финскую войну, действовали в плохо просматривавшейся лесистой местности…

Ну, а в реальной боевой обстановке разведку в том году не организовывали еще чаще, чем на маневрах! Так было, по крайней мере, в двух из трех пограничных конфликтов 36-го на Дальнем Востоке – под Хунчуном 25 марта и у Турьего Рога 27 ноября (где, как мы помним, разведку не стали организовывать даже командир 63-го стрелкового полка полковник И.Р. Добыш и командир отдельного кавэскадрона 40-й стрелковой дивизии – т. е. разведывательной части! – капитан С.А. Бонич…).

Судя по трем крупнейшим округам, не лучше, чем в финскую войну, обстояли тут дела и в первой, «дорепрессионной» половине 1937-го. Вывод отчета штаба ОКДВА от 18 мая 1937 г., согласно которому в этой армии не умеют «достаточно искусно организовывать и вести разведку» 84, полностью подтверждается источниками, освещающими ее конкретные части и соединения. То, что «организация непрерывной разведки является слабым местом», значилось и в приказе комвойсками КВО № 0100 от 22 июня 1937 г.; то же читаем и в годовом отчете БВО от 15 октября 1937 г.: «вопросы разведки продолжают по-прежнему оставаться узким местом»… 85

Нежелание комсостава организовывать боевое охранение (и, в частности, охрану флангов) тоже было обычным явлением и до чистки РККА (и в том числе и в обстановке, максимально приближенной к боевой, – на учениях и маневрах). В 35-м (как явствует из доклада А.И. Седякина от 1 декабря 1935 г. «Об итогах боевой подготовки РККА за 1935 учебный год…») пренебрежение охраной флангов вообще было типичным для всей Красной Армии, а в 36-м (согласно докладу М.Н. Тухачевского от 7 октября 1936 г. «О боевой подготовке РККА») – для всех ее танковых войск! В сентябре 1936-го на «охранение своих открытых флангов» не обращал внимания даже выброшенный в ходе Шепетовских маневров КВО в тыл «противника» авиадесантный отряд; 86в октябре на Полоцких учениях в БВО про необходимость охранять свои фланги начисто забывал комсостав почти всех наступавших соединений (5-й и 43-й стрелковых дивизий и 18-й механизированной бригады). В частях 23-го стрелкового корпуса БВО высылать боковое охранение забывали и на тактических учениях под Мозырем в феврале 1937-го, а в 92-й стрелковой дивизии ОКДВА – и на учениях в Приморье в марте 1937-го. А охранение на марше той последней «дорепрессионной» весной «сплошь и рядом» не организовывали во всей Особой Дальневосточной… 87

В декабре 1939-го невнимание комсостава 44-й стрелковой дивизии к охране своих открытых флангов обернулось выходом противника в тыл дивизии и ее окружением, но 43-я стрелковая дивизия и 87-й стрелковый полк 29-й стрелковой попали по этой причине в окружение еще в «дорепрессионном» сентябре 1935-го, на учениях 4-го стрелкового корпуса БВО под Полоцком и Дриссой и 11-го стрелкового корпуса того же округа под Дорогобужем. А 18-й механизированной бригаде БВО «противник» смог выйти по той же причине в тыл еще в октябре «дорепрессионного» же 1936-го, на больших тактических учениях под Полоцком…

Разведбатальоны стрелковых дивизий в финскую войну использовали как обычные линейные подразделения – но точно так же штабы дивизий поступали и в августе 1936-го на Полесских маневрах КВО. Судя по тому, что к июню того года организацию разведки не отработал даже разведбат «ударной» 44-й стрелковой дивизии, такое отношение штабов к разведывательным подразделениям было тогда характерно для всего Киевского округа… Использовать свой разведбатальон не умел и тот единственный штаб дивизии ОКДВА, по которому сохранились материалы проверок за 1936 г. (штадив-35), а из отчета штаба ОКДВА от 18 мая 1937 г. явствует, что «все еще неумелое» использование разведподразделений для этой армии было характерно и накануне чистки РККА.

Разведроты стрелковых полков в финскую войну тоже не использовались по назначению, но, как мы только что видели, даже в уже начавшей воевать ОКДВА их не умели использовать и «дорепрессионной» весной 1937-го (на учениях 92-й стрелковой дивизии в марте этого года разведроты – точно так же, как и разведбатальоны в финскую войну – бросали в бой как обычные стрелковые подразделения).

В финскую войну в Красной Армии не оказалось «подготовленных кадров разведчиков», но в такой важнейшей стратегической группировке РККА, как КВО, их не было и в 1935–1936 гг.! Командиры-разведчики, проверенные в декабре 35-го в частях 8-го стрелкового корпуса КВО, не умели ни инициативно действовать в сложной обстановке, ни делать выводы из добытых разведданных, а в 36-м ситуация здесь была такой, что скрыть от Москвы правду не решились даже составители годового отчета округа от 4 октября 1936 г., сознавшиеся, что «на сегодняшний день в штабах дивизий, в штабах корпусов и даже в штабах армий квалифицированных разведчиков нет» 88.

« Штабные командиры » в финскую войну «слабо были подготовлены к организации и ведению разведки, опросу пленных и другим видам сбора сведений о противнике», но в «предрепрессионный» период точно так же оценивались и штабисты таких крупнейших и стратегически важных группировок РККА, как КВО и ОКДВА. Так, в июне 1935-го разведка, по оценке московских инспекторов, была «наиболее слабым участком в подготовке штабов» войск 6-го стрелкового корпуса КВО; на мартовских маневрах 1936-го в Приморской группе ОКДВА выяснилось, что «организация разведки – слабое место штабов» сформированной для этих учений «5-й стрелковой дивизии» 89. Во всех дивизионных и корпусных штабах ОКДВА, освещаемых источниками с этой стороны (в штакоре-20, штадиве-34 и штадиве-35), разведку тоже не умели организовать и в 1936-м, а о «незакрепленных навыках в организации и ведении разведки», характерных тогда для штабов дальневосточных стрелковых полков и батальонов, вынуждены были доложить даже беззастенчиво лгавшие в свою пользу составители годового отчета ОКДВА от 30 сентября 1936 г. «Во всех штабах слабы практические навыки в деле организации ближней разведки и особенно разведки поля боя», – признали и составители годового отчета КВО от 4 октября 1936 г., тоже стремившиеся «замазать» свои недостатки 90.