Андрей Буровский - Бремя белых. Необыкновенный расизм

А почему Америку населили именно из Африки? Южная Азия, конечно, расположена подальше… Но если бы даже Индия и Индонезия находились бы там, где лежит Африка, а Африка лежала бы на 5 тысяч километров восточнее, рабов все равно «пришлось» бы возить именно из нее. Так бы и возили, проплывая мимо Азии, удобно расположенной «напротив Америки». Я уж не говорю про Восточную Азию, где находились могучие централизованные государства, жители которой рабами быть «не умели» еще больше, чем арабы и индусы.

Мораль простая: рабом можно сделать только того, кто согласен быть рабом. У негров-рабов не было выхода? Был!

Они могли оказывать сопротивление на самом Африканском континенте. Проигрывали в оружии? Нападайте с копьями и луками, наваливайтесь массой, делайте ловушки на тропах и стройте крепости.

Невозможно?! Но маленькая Литва-Жемайтия стояла против Ливонского и Тевтонского ордена… двести лет.

«Спасением Жемайтов стала система пильякалнисов. Пильякалнис — это или естественный холм, склоны которого превращены в крутые откосы, или насыпной холм, искусственный. Для таких холмов мужчины носили землю в мешках, женщины — в подолах. Раньше пильякалнисы использовали как родовое святилище главного божества жемайтов — Перуна, которого здесь называли Перкунасом. Ну, и как высокое, крепкое место, где можно в случае чего отсидеться.

Их было до полутора тысяч в небольшой Жемайтии. На прусской границе по всем путям, ведущим в глубь Жемайтии, пильякалнисы стояли на расстоянии пяти-шести километров.

К каждому пильякалнису вела кольгринда — извилистая дорога, проложенная по дну озера, реки или болота у подножия рукотворного холма. В мирное время у всех изгибов кольгринд стояли вехи, — воткнутые в дно жерди или ветки деревьев. В случае войны вешки снимали, и пройти становилось невозможно.

Пригодились и парсепилы — длинные узкие насыпи на пильякалнисах, возле изваяний Перкунаса-Перуна. На них и раньше жгли костры в честь божества. Теперь на парсепилах складывали столько хвороста, что хватило бы на сто богослужений. Огонь в алтарях поддерживался круглые сутки. Как только с пильякалниса замечали, что крестоносцы перешли границу, на парсепиле поджигали все запасы хвороста. Днем сигнал подавал дым, ночью — свет костра.

Увидев сигнал, на других парсепилах тоже поджигали кучи хвороста. Огненная цепочка пробегала через страну, с некоторых городищ свет был виден за десятки километров. Через час-два вся Жемайтия знала, что началась очередная война. Женщин, стариков и детей уводили в дремучий лес, прятали в самых труднопроходимых болотах. Иногда в таких отрядах спасавшихся вообще не было мужчин — женщины сами умели найти тропки в глубь лесов и болот. Мужчины взбирались на пильякалнисы, и рыцарям приходилось вести трудную, опасную осаду каждого рукотворного холма. За это время к ставке великого князя стягивались войска, и уже регулярная армия наносила удары захватчикам». [48] Буровский А. М. Русская Атлантида. М.: Яуза, 2009.

Так что воевать было возможно.

Можно было восставать уже в приморских городах типа Маракеша, можно было бить немногочисленных плантаторов уже в Америке.

Реальное массовое сопротивление сделало бы «черное рабство» невероятно опасным и экономически бессмысленным.

Можете ли вы себе представить, дорогой читатель, славянок, которые просили бы турка сделать им смуглого ребеночка? С трудом? А в странах Вест-Индии, в Центральной Америке темнокожие женщины еще совсем недавно, вплоть до 1950-х годов, просили европейцев сделать им мулатика. [49] Шегрен Б. Острова среди ветров. М.: Мысль, 1967. Простите… а зачем им свобода, этим милейшим чернокожим дамам? Что они с ней делать будут?

Я не оправдываю системы рабовладения и работорговли. Как и почти для всех современных людей, мне дика сама мысль владения людьми как вещами.

Но, во-первых, рабство существует не потому, что кто-то хочет быть рабовладельцем, а пока кто-то согласен быть рабом. Рабовладельца делает сам раб. Если рабство в крови, в костном мозге, человек будет рабом независимо от обстоятельств.

Во-вторых, шествие рабовладения по Земле остановили сами же европейцы. Сначала — в самой Европе. Потом и в колониальных странах. Малоизвестная деталь: и Российская империя уничтожила рабство на Кавказе и в Средней Азии, и Британская империя искоренила рабовладение в Индии. В Африке не искоренили… На что, видимо, есть свои причины.

И в Америке рабство извели европейцы. Негры поразительно мало сопротивлялись рабовладению. Только очень немногие из них осознанно боролись с рабством. Не с европейцами, а именно с рабством как таковым. Эти немногие, как человек трагической судьбы Туссен-Лувертюр, как темнокожий публицист Уокер, это те негры, которых и африканцами уже не назовешь. Созревшие плоды ассимиляции, это скорее европейцы с темной кожей. То есть кожа у них может быть какого угодно цвета, а волосы могут курчавиться, сколько им самим и их обладателям хочется, но душа у этих «негров» — белая. Могучий зов великой европейской цивилизации прозвучал для них, и они пошли на этот зов.

Трагедия и Лувертюра, и Уокера, и многих других именно в том, что их всегда чересчур мало, единицы. Собраться в свое особенное общество «чернокожих европейцев» им трудно, именно потому, что их слишком мало. Европейцы могут и не принять «новых негров» из-за дурацких расовых предрассудков. А «свои» не понимают этих «неправильных» негров. В том числе и потому не понимают, что отмена рабства им вовсе не кажется важной.

Большая часть движений рабов-африканцев направлена вовсе не против рабства. Это не революции за изменение общественного строя. Это чисто племенные движения за то, чтобы истребить господствующее племя и самим сесть на его место. То-то генералы Туссена-Лувертюра так легко его предали, а потом построили на Гаити совершенно чудовищное общество, причудливый гибрид Африки со всем худшим, что только нашлось в Европе. С сатанистскими культами вуду, с людоедством, чудовищным развратом, с зомби, массовой безотцовщиной, рабством и работорговлей. Общество устрашающего комплекса неполноценности с «графиней Котлетой» и «герцогом Пюре».

Это потому, что бедняги — потомки рабов? Да, и 90 % современных русских — тоже потомки крепостных. И я тоже потомок тех, кого еще в начале — середине XIX века сдавали в рекруты и пороли на конюшнях. Но у нас рабство было — в законах, во внешних условиях жизни, а не в душах. На Гаити же рабство сидело в костном мозге людей, было их природным свойством. И потому каторжники, сосланные в Австралию (тоже рабы своего рода), и беглецы из Европы создали динамичное, здоровое общество, где никого не едят, не приносят в жертву и не продают.