Андрей Буровский - Бремя белых. Необыкновенный расизм

Есть много примеров того, что война для первобытных людей — это не борьба с подобными себе, а вид охоты. Лицо горит, азарт вбрасывает в кровь адреналин, а добыча радостно поедается.

Если себя называют не просто «люди», а «настоящие люди», то это уже прогресс! Все-таки все остальное человечество уже рассматривается как некие подобия «настоящих» человеческих существ. Именно таково значение самоназвания чукч: «луораветлан» — «настоящие люди». Для племени яна, живущего в Амазонии, мы с вами — вообще не люди. Нет никакой разницы между автором этой книги и его котом. А для чукч разница уже есть. Для них я уже чем-то отличаюсь от кота, хотя и неизмеримо ниже чукчи.

В таких «прогрессивных» первобытных племенах могут принять иноплеменника, но тогда надо имитировать его рождение от «своей» женщины. Ведь «свои» — это потомки одного какого-то предка, и все они внутри племени родня друг другу. А все иноплеменники — не родня. Они чужие. Чтобы иноплеменник мог стать «своим», его как бы рожают: женщина, в семью которой тебя определяют, изображает твое рождение… и все в порядке, ты «свой». У тебя есть «отец» и «мать», братья и «сестры», весь необходимый набор родственников.

Но тогда твои настоящие родители, братья и сестры тебе уже никакие не родственники. Если война — ты должен бестрепетной рукой их убить. В смысле — охотиться на них точно так же, как на всякую другую добычу.

Во всех фольклорах мира есть сюжет: враги нападают на стойбище, истребляют всех врагов, до младенца в люльке. Но убегает молодая женщина с ребенком на руках. В другом варианте сюжета убегает беременная женщина. Иногда кто-то из врагов сознательно щадит ее и «промахивается», стреляя из лука. Ребенок вырастает богатырем, он достойно мстит, истребляя вчерашних победителей — тоже до младенца в люльке. В том числе и пощадившего его человека, его детей и внуков. Мораль понятна: убивай всех, не щади ни беременной бабы, ни грудного младенца — себе дороже.

А есть и такой поворот этого же старого сюжета… еще мрачнее. В этом варианте некто пощадил малыша в люльке или крохотного ребенка. Ребенок вырос, считая приемных родителей своими настоящими папой и мамой. И тут некая старуха проговорилась: ты не наш! Ты — приемыш, захваченный в разгромленном стойбище. И тогда взрослый богатырь убивает своих приемных родителей и всех людей своего рода-племени: всех — кого успел.

Мрачная история вызывает такое же мрачное удовлетворение у людей родового общества: для них в ней все «правильно». «Свои» — это «свои» по крови. Те, кто их убил, смертельные «кровные враги», их необходимо истребить. Что они вырастили тебя, во много раз менее важно, чем «кровная месть». Парень и должен отомстить за «своих», убить «врагов».

Так же относились к «своим» и так же видели «врагов» не только первобытные племена. Древние египтяне называли азиатов «сынами дьявола», «проклятыми». Есть вместе с ними было «мерзость для египтян» (Быт. 43.32). [18] Ветхий Завет. Кемерово: Кемеровского книжное изд-во, 1991. Слово «человек» в древнеегипетском языке было эквивалентно слову «египтянин».

Ассирийцы снимали кожу с живых врагов и покрывали этой кожей стены захваченных крепостей. Они насаживали на колья своих врагов, выкалывали им глаза, отрезали конечности и часто поручали эту «работу» мальчикам лет 13–14 — чтобы учились нечеловеческому отношению к человеку.

Народы, которые позже строили свои цивилизации, начинали примерно с того же. «Словене», «славяне» означает не что иное, как «имеющие слово», говорящие.

А все остальные? Они — «немцы», то есть немые, не говорящие.

Немцы — не лучше. Самоназвание «дойчен» восходит к древнегерманскому слову «народ». Готы называли себя «тчужен» — примерно так они произносили это слово. И от него славяне вывели слово «чужой». [19] Спивак Д. Л. Метафизика Петербурга: Немецкий дух. СПб: Алетейя, 2003.

Отношение славян к иноплеменнику? Его хорошо демонстрирует месть княгини Ольги, когда послов древлян закапывают живыми и сжигают в бане, древлянские города предают огню, а крохотный Святослав окунает ладошки детских ручек в кровь и показывает их солнышку: «Я тоже мщу за папу!»

Полянский летописец называет себя христианином, радуется исправлению нравов у славян, принявших христианство. Но откровенно прославляет княгиню Ольгу за ее кошмарную месть. Хорошая княгиня: руками «хороших» полян резала «плохих» древлян. Хорошая женщина: осталась навсегда верна покойному мужу, до конца дней мстила за него и сына тому же научила.

Вся современная цивилизация начинается с греков и римлян. А римляне и греки называли всех «не своих» варварами, то есть бормочущими «бар-бар-бар», «не говорящими». Только латынь и греческий признавались человеческой речью. Аристотель всерьез писал, что варвары рождены, чтобы быть рабами. Суть их такая. Латинское слово «sclavum», или «slavum», значило одновременно и «раб», и «славянин». Отношение же к рабу долгое время было настолько жутко, что о нем просто трудно рассказывать. Достаточно сказать, что греки просто выбрасывали на улицу больного или состарившегося раба. Это было и не эстетично, и засоряло город: больной нес заразу, труп вонял.

Поэтому римляне, как и во многом другом, усовершенствовали греков: увозили больного или старого раба на островок в устье реки Тибр. Островок этот специально отвели как свалку рабов: пусть подыхает подальше от священных холмов Города. Кстати, Рим они так и называли — Urbe, то есть Город с большой буквы. Единственный «настоящий» город, а все остальные — вроде как бы и не города.

Европейцы с ужасом замечали, что индейцы Южной Америки могут пройти в лесу мимо умирающего человека, не оказав ему никакой помощи. Так может поступить и европеец, но он и сам понимает, что совершает преступление, и другие ему не прощают.

Статья 125 Уголовного кодекса Российской Федерации карает «заведомое оставление без помощи лица, находящегося в опасном для жизни или здоровья состоянии и лишенного возможности принять меры к самосохранению по малолетству, старости, болезни или вследствие своей беспомощности».

Во всех Уголовных кодексах мира есть похожие статьи и, как правило, в более жесткой редакции. Статья 125 УК РФ почти полностью воспроизведена из части 2 статьи 127 УК РСФСР 1960 года, но по ней, новой статье нового Российского государства, ответственность наступает только «в случаях, если виновный имел возможность оказать помощь этому лицу и был обязан иметь о нем заботу либо сам поставил его в опасное для жизни или здоровья состояние».

А если виновный не был обязан «иметь заботу» и не «сам поставил» человека «в опасное для жизни и здоровье состояние»? Самарянин не был обязан заботиться о спасенном им иудее и не сам ставил его в состояние умиравшего в пустыне.