Андрей Буровский - «Отречемся от старого мира!» Самоубийство Европы и России

С 1900-го по 1930 г. больше трех тысяч негров было убито во время нескольких десятков больших и нескольких сотен маленьких погромов. О чудовищном отношении к неграм в США много чего написано. И не только «Хижина дяди Тома», а уже в XX веке. Превращение в негра почтеннейшего белого банковского служащего только потому, что его прадед был негром, впечатляет! {68} 68 Льюис, С. Кингсблад, потомок королей. Рассказы. М.: Правда, 1989.

В голливудском фильме «Маска Фу Манчи», выпущенном на экраны в 1932 г., было столько выпадов против неевропейских народов, что из него вырезали некоторые сцены.

Разумеется, бывает расизм и японский, и негритянский. Теория «негритюда» сенегальца Сегюра — вполне расистского толка.

Но в XIX веке расизм являлся «научным» обоснованием для европейского владычества над миром.

Французская революция выдвинула идею суверенитета нации. Эта последняя раскололась на роялистов, то есть «королистов», сторонников монархии (а вместе с ней — всей политической традиции), и патриотов, то есть сторонников суверенитета нации, республики, разрыва с традициями.

По мнению патриотов, нация имеет право выбирать собственное правительство. Некоторая сложность состояла в том, чтобы определить границы этого самого суверенитета. Стоило провозгласить, что люди имеют право сами выбирать себе правительство, раз они нация — и тут же нациями стали объявлять себя корсиканцы, бургундцы, лангедокцы. Они давно считали себя подданными французского короля, но вовсе не французами.

Франция и без заморских владений была империей. В конце XVIII века из 28 миллионов подданных французской короны почти половина, 12 миллионов, не говорили — или говорили с трудом — по-французски. Наряду с французским языком существовало около трех десятков «диалектов».

Королевское правительство ничего не имело против, а вот революционное поставило задачу достигнуть языкового единства. Не спрашивая, хотят ли достигать этого единства носители «диалектов». При Наполеоне пришлось «принимать меры»: вкладывать немалые средства в образование, чтобы удавить местные диалекты и создать единую нацию — с одним языком, культурой и бытовыми привычками. Не получилось, хотя однообразия постепенно и стало больше.

Но и в наши дни бургундцы, корсиканцы и бретонцы отнюдь не уверены, что они — французы.

17 марта 1861 г. король Пьемонта Виктор-Эммануил был провозглашен королем всей Италии. И тогда его премьер-министр граф Камилло Бенцо ди Кавур (1810–1861), основной архитектор объединения Италии, произнес восхитительную фразу: «Италию мы уже создали. Теперь предстоит создать итальянцев». Сам Кавур скончался через три месяца, в возрасте всего пятидесяти одного года. Однако не в его ранней смерти дело: сицилийцы и жители Сардинии и Калабрии до сих пор не уверены, что они — итальянцы.

В русском переводе книги «Крестный отец» сицилийцы говорят на своем «диалекте». {69} 69 Пьюзо М. Крестный отец. — Красноярск: 1990 (и др. издания). Но в английском подлиннике они, по мнению Марио Пьюзо, говорят на сицилийском языке.

Более того: за помощь в объединении Италии Сардинское королевство в 1860 г. передало Франции княжество Савойю и графство Ниццу. Их жители частично ассимилировались и стали французами. Даже сохранившие итальянский язык и историческую память, вовсе не считают себя итальянцами.

Национальность жителей княжества Монако, независимость которому была возвращена в том же 1860 г., — еще большая загадка.

Видимо, тайны национального государства постижимы только для революционеров… Потому что в 1848 г. венгры восстали против Австрии — хотели строить национальное государство. Однако они вовсе не поддерживали стремления чехов и других славян создать собственные национальные государства. На территории же будущего «своего» государства венгерские революционеры артиллерийским огнем сносили деревни словаков и россов за нежелание учить венгерский язык и признавать новое венгерское «правительство».

Проблемы с определением нации были и у поляков — мазуры и гурали себя поляками не считали, а украинцы и белоруссы категорически отказывались ополячиваться.

Проблемы были и у чехов со словаками и венграми, у каринцев с карпатороссами. Можно вывести строгую закономерность: всякий раз, как возникает «национальное государство», часть населения объявляет себя представителями другой нации.

Гарибальди долгое время героизировали, называя «создателем Италии». Но дальнейшую историю национальных государств он видел своеобразно. В 1891 г. Кроче — его бывший ученик и друг — издал в Париже «Политическое завещание Гарибальди».

Сей великий революционер считал, что в XX веке Франции будут принадлежать Бельгия, Эльзас, Нормандские острова. Испании — Португалия и Гибралтар. В Пруссию войдут Голландия, Вюртемберг, Баден и Бавария. В Грецию — Македония, Крит и Кипр. В Италию — Мальта и Далмация. Венгрия обретет независимость, Австрийская империя исчезнет. Ирландия освободится от Британии. Но Турецкая империя сохранится, а Российская создаст под своим покровительством Славяно-чехо-балканскую конфедерацию в составе Польши, Чехии, Каринтии, Хорватии, Боснии, Сербии и Болгарии. А Франция, Италия, Испания, Греция, Румыния составят Средиземноморскую Конфедерацию.

Простите… Так чего же хотел Гарибальди? Национальных государств или новых империй?

В начале XX века люди цивилизованного мира ждали перемен — в лучшую или в худшую сторону, но грандиозных и великолепных.

Герберт Уэллс создал не только страшные утопии, но и великолепные сказки о прекрасном будущем человечества. Правда, он не нарисовал пути в столь великолепное будущее, но… «Люди, как боги», «В дни кометы», «Киппс». {70} 70 Уэллс Г. Киппс. В дни кометы. \\ Уэллс Г. Собр. соч. в 15 тт., т. 7. — М.: Правда, 1964. Все это о прекрасном мире, в котором люди живут разумно и красиво — лучше, чем в XIX веке.

Это великое будущее мыслилось как эпоха летательных аппаратов, гигантских зданий, невообразимой для XIX века техники. «Машина времени» — скорее антиутопия, чем утопия. По сюжету, человечеству предстоит выродиться, распавшись на два одинаково непривлекательных вида: беспомощных прекрасных элоев и отвратительных морлоков, живущих под землей — как можно понять, потомков рабочего класса. Морлоки не переносят света, но в темные ночи выходят из подземелий и пожирают элоев, являющих собой своего рода мясной скот. Но и в этой книге Путешественник во времени до мрачной эпохи вырождения видит со своей машины «огромные сооружения чудесной архитектуры, гораздо более величественные, чем здания нашего времени». {71} 71 Уэллс Г. Машина времени \\ Там же, т. 1, с. 73. А элои частично используют «огромные здания, похожие на дворцы, но нигде не было тех домиков и коттеджей, которые так характерны для современного английского пейзажа». {72} 72 Уэллс Г. Машина времени \\ Там же, т. 1, с. 82.