Дмитрий Волкогонов - Ленин: политический портрет. Кн. 2.

Многим казалось, что все это так и есть. Пройдет какое-то время, и планета просто станет советской, чего так страстно желал Ленин. По-прежнему в этот миф многие в СССР верили. К дню юбилея в партии состоял каждый одиннадцатый гражданин СССР старше восемнадцати лет. А когда Ленин начинал свое дело, в России было всего несколько десятков марксистов. Шаг, сделанный за две трети века, потрясает воображение.

"Дайте нам организацию революционеров, — говорил Ленин на пороге XX века, — и мы перевернем Россию!"

И перевернул. Вверх дном.

Но это только начало. У руководителей КПСС, хотя бы на словах, не умерла вера в то, что удастся рано или поздно "перевернуть" и всю планету. Брежнев сказал в своем докладе 21 апреля 1970 года: "…если известны основные движущие силы всемирной истории, если выявлены главные тенденции исторического развития, то становится очевидным и конечный итог борьбы двух мировых систем — победа коммунизма во всемирном масштабе". (Но аплодисменты здесь были уже неуверенными, у людей поиссякла ленинская вера в возможность создания Всемирной Советской Федерации.) Брежнев продолжал: у истоков этой "коммунистической цивилизации стоит исполинская фигура Ленина — мыслителя и революционера".

Ленин и его последователи построили могучее государство. Но никто из них так и не понял, что мощь не обязательно рождает гуманизм и высокую мораль, а сила далеко не всегда означает торжество прав и свобод человека. Человечество, его самая цивилизованная часть, готовясь выйти из XX века, все больше убеждалась в исторических приоритетах свободы и ей сопутствующих ценностях. Коммунисты (а это миллионы землян) продолжали мыслить классовыми категориями, завещанными Лениным. Это одна из главных предпосылок эрозии и распада коммунистической идеологии и системы. Только те коммунистические организации могут выжить и иметь хоть какие-то исторические шансы, если они перейдут на социал-демократические рельсы. Но к этому готовы и способны совсем немногие.

Мы не все понимали еще четверть века назад: судьба Ленина — это судьба ленинизма. После долгой и мучительной агонии ему останется место только в мавзолее и музее социальных движений XX века. Там, где ленинизм живет и сегодня, это возможно лишь по двум причинам: сохраняется партийная диктатура и монополия на власть и мысль. Это причина первая. Вторая — если в процессе эволюции и реформ от ленинизма остается лишь название, от которого рано или поздно тоже освободятся.

А между тем до начала девяностых годов все шло так, как будто Ленин и вправду будет определять развитие человечества, как прозвучало на торжественном собрании в честь 100-летия со дня рождения Ленина, — века и тысячелетия.

В июне 1981 года ЦК КПСС решил начать подготовку нового, шестого собрания сочинений В.И.Ленина. В каждом новом издании прибавлялось по 10–15 томов. Теперь предполагалось издать примерно 70 томов! А первое было — всего два десятка. Вождь давно умер, а сочинения его росли. Безостановочно. Однако уверен, если бы и вышло очередное, шестое собрание сочинений Ленина, большинство из тех, замурованных в партийном архиве, 3725 ленинских документов света бы не увидели. Для этого нужно было бы спускать вождя с пьедестала.

Кстати, Горбачев, еще будучи относительным новичком на партийном Олимпе, предлагал: "Оставить пятое издание, а новые работы поместить в сборнике или дать дополнительный тираж к пятому изданию".

С ним не согласились. Институту марксизма-ленинизма при ЦК КПСС была поручена подготовка очередного издания. А к 120-летию со дня рождения Ленина решили выпустить еще и десятитомник воспоминаний (восемь томов успело выйти).

Редакция издания в духе перестроечных настроений даже решила позволить появиться на страницах мемуаров (конечно, в отрывочном, усеченном, тенденциозно подобранном виде) Троцкому, Мартову, Валентинову, Каутскому, некоторым другим еретикам.

Все изданное и издаваемое о Ленине до начала девяностых годов следовало принципу: пусть только Ленин лежит в мавзолее, ленинизм же продолжает шествовать по планете. Никто не мог и подумать, что рано или поздно для ленинизма тоже будет уготована судьба мавзолейной, музейной памяти.

Трогательное ленинское единство "ленинского Политбюро" и приверженность его идеалам в народе, однако, разделялись уже далеко не всеми. Ленинизм давно начал подвергаться духовной эрозии. Власть, конечно, реагировала. В "Особых папках" Политбюро множество документов подобного рода, часть которых я приведу. Почти в то же самое время, когда Брежнев читал доклад в Кремле, посвященный гениальному Ленину, или выписывал ему партбилет, а может, соглашался со строительством нового памятника вождю во Владивостоке, на Лубянке сочиняли другие документы. О ходе борьбы с антиленинизмом.

"ЦК КПСС

Об итогах работы в 1982 году по розыску авторов антисоветских анонимных документов.

…В истекшем году на территории страны проявили себя 1688 авторов, которыми было распространено 10 407 анонимных документов антисоветского, националистического и политически вредного содержания, а также учинено 770 надписей.

Большое количество распространенных антисоветских документов было изготовлено анонимами с применением различных ухищрений: использование аэрозольных красок, самодельных клише, трафаретов и фоторепродукционных устройств…

В числе разысканных авторов 118 членов и кандидатов в члены КПСС и 204 комсомольца".

Далее говорится, что мотивами антисоветской деятельности являются: "под влиянием идеологических диверсий противника" — 498 человек; на основе "психических заболеваний" — 228; из хулиганских целей — 220; материально — бытовых затруднений — 37 и т. д.

Председатель Комитета государственной безопасности докладывает далее, сколько человек "профилактировано", арестовано или подвержено мерам "медицинского характера".

Все члены Политбюро привычно расписались о своем ознакомлении на документе, они давно привыкли к такой полицейской информации.

После XX съезда партии в 1956 году народ вздохнул, появилась надежда на раскрепощение. Однако период постсталинизма оказался равным трети века. Все это время люди как-то приспосабливались жить, формально исполняя ленинские, партийные ритуалы, не бунтуя, не митингуя, понемногу работая и на что-то надеясь. Бюрократическая корка общества осталась старой, а внизу, в гуще, все чаще проявлялись элементы свободомыслия, внутреннего диссидентства, попытки эзоповым языком сказать, что наболело. Возникло целое психологическое явление — "кухонные откровения". То были едва заметные на поверхности процессы неумолимой эрозии ленинизма, трещины в его монолите.

Партийная элита на всех уровнях (чем выше — тем строже) пыталась сохранить большевистскую "чистоту" ленинизма.