Дмитрий Волкогонов - Ленин: политический портрет. Кн. 2.

Это фактически означало почти полное удушение остатков приходов. Ведь незадолго до смерти Сталина в стране осталось лишь 12 499 человек — служителей культа. Шло настоящее вымирание церкви. Страшное начало этой атеистической чуме положил Ленин. Его послужной список в антицерковных делах чудовищно впечатляющ. Вскоре после октябрьского переворота закрытие монастырей, затем попытка раскола церкви, вскрытие святых мощей, наконец, конфискация, грабеж церковных святынь и массовое физическое уничтожение духовенства.

Церковь затихла. Ее возрождение — дело настоящего и будущего.

Послевоенное состояние церкви характеризует (весьма своеобразно) записка Хрущеву председателя Совета по делам православной церкви при Совете Министров СССР Карпова в июле 1953 года. Председатель Совета информировал Первого секретаря ЦК КПСС, что в СССР сохранилось еще (кроме полностью разрушенных и снесенных) 19 тысяч недействующих церквей. Из них 13 тысяч заняты под склады, остальные — под клубы и промышленные предприятия; есть некоторое количество церквей (около трех тысяч), сохранивших культовое оборудование, но находящихся под замком, и там служба не ведется.

Карпов информирует Хрущева, что "многолетней практикой работы Совета установлено: когда здания недействующих церквей стоят или даже используются не по назначению (склады, хранилища и т. д.), но не ставится вопрос о внешнем и внутреннем переоборудовании, это не вызывает большой активности групп верующих, и, наоборот, как только ставится вопрос о переоборудовании или сносе здания недействующей церкви, сразу возникает активность…".

За долгие десятилетия советской действительности обезглавленные церкви оставались неотъемлемой частью печального пейзажа великой и молчащей России…

Еще хуже обстояло дело с церквами других конфессий. Например, в конце войны Берия сообщал Сталину, что из 210 действующих в 1914 году в России костелов осталось два: в Москве для обслуживания дипломатического корпуса и в Ленинграде. Ксендзы — иностранные граждане.

Трагедия церкви связана не только с Лениным и большевиками. Хотя именно они олицетворяют кульминацию беды церкви. Православие в России традиционно было в руках монархов. Его самостоятельность была призрачной. Церковь нередко просто олицетворяла собой часть монархии. Этим, в частности, объясняется и глубокий кризис церкви после 1917 года. Крушение самодержавия сделало сразу же церковь беспомощной и беззащитной. Рухнула "идея третьего Рима". Духовники считали, и это было предметом их гордости: Рим Петра и Константина пал как следствие их ереси. Может сохранить Рим только Москва, ведь "четвертому Риму не бывати…". Православная церковь никогда по-настоящему не была независимой от государства и монарха, придавая этому институту власти дополнительные черты абсолютизма. К слову, немногие знают, что тридцатисемилетний император Николай II 5 марта 1905 года, беседуя с членами Синода, неожиданно для всех заявил, что он готов предложить себя в патриархи. "По соглашению с императрицей я оставляю престол моему сыну и учреждаю при нем регентство из Государыни Императрицы и брата моего Михаила, а сам принимаю монашество и священный сан, с ним вместе предлагая себя вам в патриархи. Угоден ли я вам?"

Это было столь неожиданно, что все долго молчали. Пауза затянулась. Государь резко поднялся, поклонился и вышел. Больше он никогда не заводил разговора на эту тему. Трудно проверить правдоподобие этого эпизода, но сам факт характеризует глубокую близость российского самодержавия и православия.

Возможно, и к капитализму Россия пришла бы раньше, и шире распространились бы к критической фазе потрясений 1917 года либерально-демократические взгляды, будь церковь более самостоятельной и независимой. Это не обвинение православной церкви, а констатация исторического факта, тем более что православие глубоко гуманистично по своему духу. Оно никогда не знало инквизиции, не жгло еретиков на кострах, не организовывало религиозных крестовых походов. Православие всегда осуждало насилие. Но привыкло быть под сенью не только божьей власти.

Октябрь семнадцатого выдернул опоры церкви, каковыми были самодержавные скрепы. Она стала легкой добычей большевиков. До 1917 года церковью управлял фактически монарх, хотя нигде это официально не зафиксировано. После бесовства октябрьского переворота остатками православной церкви стала безраздельно управлять коммунистическая партия. Через своих чекистских и партийных надсмотрщиков типа Губельмана, Тучкова и Красикова.

Быстрое падение церкви в Советской России сразу же создало в общественном сознании гигантский духовный вакуум, куда хлынули вульгарные материалистические мифы.

Безбожие, или атеизм, стало важной составной частью новой светской религии, которая не умерла и поныне. Имя ей — большевизм. С его помощью у многих поколений путем массированной пропаганды классового антагонизма уничтожали веру в вечные, непреходящие ценности, которые всегда свято защищала церковь на Руси.

Ленин в этой трагедии блистательно исполнил роль Антихриста XX века.

Самые большие тайны в истории — это тайны человеческого сознания. Лабиринты, катакомбы, тупики и проспекты хода мыслей очень часто непредсказуемы. О чем думал, умирая, Петр Первый? Почему Людовик XVI за секунды до того, как нож гильотины опустится на его шею и голова скатится в корзину, приподняв голову, спросил палача: "Что слышно об экспедиции Лаперуза?" На что надеялся и о чем думал Николай II, когда его с семьей вели ночью в подвал Ипатьевского дома? О чем думал Ленин, погруженный в страшную немоту роковой болезни?

Доподлинно, точно об этом никто и никогда не скажет. Это вечные тайны истории. Но это совсем не значит, что гипотезы и предположения, догадки и выводы о тайнах сознания совсем недостоверны. Нет. О тайнах человеческого сознания свидетельствует множество обстоятельств: поступки этих людей, условия, в которых они жили, отношение к ним, приверженность личности к определенной шкале ценностей, ее прошлые поступки и жизненные устремления, свидетельства разных лиц, закономерности человеческого мышления, жизненные импульсы, интеллектуальное, эпистолярное наследие человека и многое, многое другое.

Духовный мир человека, основу которого составляет индивидуальное сознание, может быть так же безбрежен, как и космос. Для нормального, обычного человека естественно, когда в его сознании существуют далекие мерцающие планеты, кометы, болиды его дум и тайн, надежд и разочарований.