Дмитрий Волкогонов - Ленин. Кн. 1

Пройдет два-три года, и участники исторического действа начнут осмыслять происшедшее. Каждый по-своему. Виктор Чернов, один из видных социалистов-революционеров, напишет: «…Октябрьской революции не было. Был октябрьский переворот. Он был преддверием эволюции от Ленина-Пугачева к Ленину-Аракчееву. Он был преддверием драпирующейся в красные цвета, но самой доподлинной контрреволюции» 235. Ленин, прочитав эту выдержку из статьи Чернова «Революция или контрреволюция» в английской газете, напишет сверху синим карандашом: «В архив». Он еще не задумывается, что можно сдать в партийный архив этот лист бумаги, но нельзя замуровать в нем событие, даже давно минувшее.

Да, это не было классическим заговором. Большевики, точно оценив реалии момента, были готовы взять власть любым способом: мирным, заговорщицким или массовым выступлением. Вся ситуация работала на них. Заговор оказался ненужным. Ленин в своей решимости взять власть, осуществить главную цель своей жизни все время параллельно плел нити большевистского заговора. Сорвется массовое выступление, получит осечку восстание — пригодится конспирация заговора. Но заговора не «равных», как у Бабефа, а «единых». Может быть, именно более высокая, чем у какой-либо иной партии в России, степень организованности и единства сыграла решающую роль в октябрьском перевороте. Небольшая кучка подпольщиков в феврале 1917 года смогла трансформироваться в мощную политическую силу во главе с одержимым идеей социалистической революции вождем.

Ленин еще не знал, что свергнутые классы не смирились с поражением. Они были просто деморализованы и разобщены. Но, взяв через три дня после переворота в руки «Рабочую газету», счастливый вождь прочел последний сдавленный крик Предпарламента, заседавшего до его роспуска в Мариинском дворце:

«Всем! Всем! Всем!

Граждане России!

Временный Совет Российской Республики, уступая напору штыков, вынужден был 25 октября разойтись и прервать на время свою работу.

Захватчики власти со словами „свобода и социализм“ на устах творят насилие и произвол. Они арестовали и заключили в царский каземат членов Временного правительства, в т. ч. и министров-социалистов… Кровь и анархия грозят захлестнуть революцию, утопить свободу, республику и вынести на своем гребне реставрацию старого строя… Такая власть должна быть признана врагом народа и революции…» 236

Эта же газета в том же номере опубликовала заявление военных:

«Фронт требует подчинения Временному правительству

От имени армии фронта мы требуем немедленного прекращения большевиками насильственных действий, отказа от вооруженного захвата власти, безусловного подчинения действующему в полном согласии с полномочными органами демократии Временному правительству, единственно способному довести страну до Учредительного собрания — хозяина земли русской.

Действующая армия силой поддержит это требование.

Начальник штаба Верховного Главнокомандования — Духонин.

Помощник нач. штаба по гражданской части — Вырубов.

Председатель общеармейского комитета — Перекрестов» 237.

Ленин, так долго говоривший и призывавший к превращению войны империалистической в войну гражданскую, мог почувствовать, прочитав заявление Предпарламента, ее смертоносное дыхание.

В книге поэтессы Зинаиды Гиппиус о своем муже Дмитрии Мережковском есть строка о днях, которых мы коснулись только что. «…Вот холодная, черная ночь 24–25 октября. Я и Д.С (Дмитрий Сергеевич Мережковский. — Д.В.), закутанные, стоим на нашем балконе и смотрим на небо. Оно в огнях. Это обстрел Зимнего дворца, где сидят „министры“. Те, конечно, кто не успел улизнуть. Все социал-революционеры, начиная с Керенского, скрылись. Иные заранее хорошо спрятались. Остальных, когда обстрел (и вся эта позорная битва) кончился, повели пешком, по грязи, в крепость, где уже сидели арестованные Керенским, непригодные большевикам или им мешавшие люди.

На другой день, черный, темный, мы вышли с Д.С. на улицу. Как скользко, студено, черно… Подушка навалилась — на город? На Россию? Хуже…» 238

Так восприняла эти дни известная русская писательница: «скользко, студено, черно…». Гиппиус не знала, что демократию в России на последнем ее рубеже, в Зимнем дворце, защищали лишь «ударницы» из женского «батальона смерти», несколько рот зеленой юнкерской молодежи и 40 георгиевских кавалеров во главе с капитаном на протезах…

А Ленин, выслушав в это время доклад Троцкого о его «военной хитрости в момент открытия генерального боя», нараспев, весело, возбужденно проговорил:

— Вот это хо-ро-о-шо-оо! Это очень хорошо!

«Военную хитрость Ильич любил вообще, — вспоминает Троцкий, — обмануть врага, оставить его в дураках — разве это не самое разлюбезное дело!

— Лишь бы взять власть!» 239

Русская революция, и я об этом говорил, словно оглядывалась постоянно на революцию французскую. Вожди русской революции бредили образами той, давно отгоревшей во Франции. Считалось признаком хорошего тона использовать в речи, сравнения с Робеспьером, Маратом, Карно, Дантоном, Дюмурье. Формула-лозунг «Отечество в опасности» словно передана с городской ратуши Парижа на площади Петрограда. Пришли в российскую жизнь и комиссары — лица, «уполномоченные революцией». Много комиссаров. Скоро «сотрудник ЧК» и «комиссар» станут главным олицетворением советской власти. И первое советское правительство, которое тоже вначале было временным (предполагалось — до созыва Учредительного собрания), называлось «Совет Народных Комиссаров».

Второй Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов принял 26 октября постановление, написанное Лениным в тот же день. Утром Ленин предложил трем левым эсерам Е. Д. Камкову, В. А. Карелину, В. Б. Спиро войти в состав первого правительства. После совещания они отказались, так как считали вклад левых эсеров в дело переворота более весомым, чем три правительственных портфеля.

В постановлении говорилось, что «правительственная власть принадлежит коллегии председателей — т. е. Советам Народных Комиссаров.

В настоящий момент Совет Народных Комиссаров составляется из следующих лиц:

Председатель Совета — Владимир Ульянов (Ленин);

Народный комиссар по внутренним делам — А. И. Рыков;

Земледелия — В. П. Милютин;

По делам военным и морским — комитет в составе В. А. Овсеенко (Антонов), Н. В. Крыленко и П. Е. Дыбенко;

По делам торговли и промышленности — В. П. Ногин;

Народного просвещения — А. В. Луначарский;

Финансов — И. И. Скворцов (Степанов);

По делам иностранным — Л. Д. Бронштейн (Троцкий);