Александр Больных - XX век флота. Трагедия фатальных ошибок

В 00.33 итальянский миноносец обнаружил неизвестные корабли недалеко от мыса Бон и сообщил об этом. Сомервилл тем временем отделил конвой в сопровождении крейсеров, оставив при себе канонический состав Соединения Н – «Ринаун», «Арк Ройял», «Шеффилд», ну и еще 4 эсминца. За полчаса до рассвета адмирал приказал поднять на разведку 7 «Суордфишей». Около 10.00 оба адмирала знали о присутствии противника, но Кампиони промедлил и позволил английским отрядам соединиться, хотя тихоходный «Рэмиллис» ничуть не облегчал его положения.

В 12.20 крейсера начали перестрелку на дистанции около 12 миль, причем итальянцы даже добились одного попадания в «Бервик». В 12.24 в бой вступил «Ринаун», обстрелявший итальянские крейсера, а вот «Рэмиллис» мог палить разве что для поддержания боевого духа товарищей, так как со своим парадным ходом около 20 узлов мог лишь наблюдать за боем издали.

Перестрелка продолжалась до 12.20, причем «Бервик» получил еще один снаряд. В этот момент торпедоносцы «Арк Ройяла» атаковали итальянские линкоры, но тоже безуспешно. Примерно в 13.00 «Витторио Венето» открыл огонь по британским крейсерам из кормовой башнис дистанции около 16 миль. Итальянский адмирал позднее писал: «Если бы дистанция сократилась до 14 миль (максимальная дальнобойность орудий «Чезаре»), я бы повернул вправо, чтобы ввести в действие все орудия». Но британские крейсера почему-то не пожелали догонять 2 линкора и отвернули. В общем, генерального сражения снова не получилось, «Ринаун» успел дать 16 залпов, «Витторио Венето» – 7, причем оба стреляли только по крейсерам противника. Дальше были традиционно безуспешные воздушные атаки британских и итальянских самолетов.

Главным следствием этого боя стали разборки в командовании. Черчилль обвинил Сомервилла в трусости, но попытка суда захлебнулась немедленно, так как все британские адмиралы встали на защиту товарища от нападок агрессивного дилетанта. Досталось и адмиралу Кампиони: уже 10 декабря он был снят с поста командующего флотом.

Ситуация резко изменилась с появлением на Средиземном море немецкой авиации, точнее, пикировщиков Х авиакорпуса. Январь 1941 года можно смело назвать завершением эпохи артиллерийских кораблей. Да, авиация уже добилась определенных успехов в борьбе против флота, но пока еще эти успехи нельзя было назвать решающими. Даже во время эвакуации из Дюнкерка жертвами авиации стали корабли не крупнее эсминца, а потопление «Кёнигсберга», стоящего в порту, рассматривалось как любопытный казус, и не более.

В декабре 1940 года на Сицилии появилось небольшое количество немецких самолетов: 54 Ju-87, 32 Не-111 и 13 Ме-110, и уже в начале января состоялась их первая встреча с британским флотом. Англичане начали операцию «Иксесс», которая заключалась, разумеется, в проводке очередного конвоя на Мальту. Между прочим, слово «excess» можно перевести и как «излишество». Первым под удар попало Соединение Н, вышедшее из Гибралтара, но атака итальянских самолетов была отбита. Зато вышедшему из Александрии Соединению А пришлось гораздо хуже. 9 января оно было атаковано 43 Ju-87 под командованием капитана Хоццеля и майора Эннекеруса, главной целью атаки стал, конечно же, авианосец «Илластриес». Палубные истребители погнались за случайно попавшимися итальянскими торпедоносцами, и пикировщики атаковали, как на полигоне. Авианосец получил 5 или 6 попаданий бронебойными бомбами, повреждения оказались довольно тяжелыми, но корабль атаку выдержал, хотя потом был вынужден отправиться на ремонт в Соединенные Штаты. Во многом ему помогла бронированная полетная палуба, и в результате «Илластриес» не потерял ни хода, ни управления. Еще одна бомба попала в линкор «Уорспайт».

Но на этом испытания не завершились. 11 января те же самые пикировщики атаковали группу британских крейсеров, возвращающихся в Александрию. Бомба, попавшая в крейсер «Глостер», не взорвалась, но две бомбы, попавшие в «Саутгемптон», вызвали сильнейшие пожары. После долгой и безуспешной борьбы команда покинула корабль, и крейсер «Орион» добил его торпедами.

Количество немецких самолетов в Сицилии быстро росло, и к 12 января там базировалось уже 245 машин, но британские адмиралы не сразу поняли, что началась новая эпоха. Во всяком случае, проведенный Соединением Н 9 февраля обстрел Генуи показывает, до какой степени они презирали итальянский флот. Повреждения были незначительными, но оплеуха оказалась звонкой. На перехват «Ринауна» и «Малайи» итальянцы отправили 3 линкора, но никого найти не сумели.

В марте 1941 года состоялось самое известное сражение на Европейском театре – бой у мыса Матапан. Первопричиной было все то же самое злосчастное вторжение итальянцев в Грецию. Уверовав в собственные успехи, германское командование заверило итальянцев, что в распоряжении адмирала Каннингхэма остался единственный линкор «Вэлиант», поэтому итальянский флот вполне может попытаться нанести удар по британским конвоям, следующим из Александрии в Грецию. Адмирал Вейхольд уверенно заявил, что немецкая авиация потопила два остальных линкора, поэтому Супермарина решилась-таки на небольшую вылазку. Благодаря работе «Ультры» англичане расшифровали некоторые приказы, и адмирал Каннингхэм решил воспользоваться представившейся возможностью. Полностью все детали работы «Ультры» англичане не раскрывают до сих пор, поэтому предполагается, что был раскрыт итальянский шифр C38m, использовавшийся для связи между немецкой и итальянской авиацией. Во всяком случае, даже сам Каннингхэм в своих мемуарах смутно высказывается насчет «необычного усиления радиопереговоров». Кстати, Супермарина осмелилась разрешить выход в море линкора «Витторио Венето» лишь потому, что и немецкий Х авиакорпус, и командование итальянской авиации твердо пообещали воздушную разведку и поддержку. Как выяснилось достаточно быстро, эти обещания так обещаниями и остались.

Итак, адмирал Иакино вышел в море, имея 1 линкор, 6 тяжелых и 2 легких крейсера, 17 эсминцев. Каннингхэм сумел набрать 3 линкора, 4 легких крейсера и 13 эсминцев. Но самое главное, взамен поврежденного «Илластриеса» британский командующий получил новый бронированный авианосец «Формидебл». Но предыстория сражения все равно остается неясной. Каннингхэм описывает чрезвычайные меры, которые он предпринял, чтобы обмануть японского консула и скрыть истинные время и цели выхода Средиземноморского флота. Не верить ему нет оснований. Но возникает интересный вопрос, на который до сих пор никтоне дал ответа. Разве японский консул не мог пересчитать по пальцам британские линкоры, стоящие в гавани, и сообщить об этом союзникам, опровергнув Вейхольда?