Александр Шубин - 10 мифов Советской страны

Почему Кольцов стал признаваться в шпионаже и топить не своих коллег — журналистов (о фронде которых у НКВД и так было много показаний), а так вовремя — именно Литвинова? Под давлением «изобличающих доказательств» следователя? В деле нет их признаков. В рассказах о неосторожных высказываниях Литвинова в принципе нет ничего невероятного. Но заметно, что откровенность Кольцова стимулируется физически. Проще говоря, весной 1939 г., в самый разгар «бериевской законности», Кольцова банально бьют.

Об этом подсудимый прямо и заявил суду на процессе над ним 1 февраля 1940 г.: «Все предъявленные ему обвинения, им самим вымышлены в течение 5–месячных избиений и издевательств над ним… Отдельные страницы и отдельные моменты являются реальными». [289] Фрадкин В. Дело Кольцова. С. 325.

Официально развернута борьба с физическими методами воздействия на заключенных. Тут бы суду и разобраться, проверить, наказать виновных следователей. Но, оказывается, никакая законность судей не интересует. Посовещавшись, судьи в тот же день вынесли смертный приговор. Было много работы — своей очереди в коридоре ждал Мейерхольд.

Международная обстановка изменилась, показательный процесс над Литвиновым и франкофилами не понадобился. Нужно было просто избавиться от отработанного материала. Не выпускать же Кольцова, который может порассказать, какими методами выбивают показания уже бериевские следователи.

Ни Сталин, ни Берия и не думали следовать «конституционным нормам», которые всегда воспринимали как муляж. Творцы системы ушли в историю, а муляж продолжает питать иллюзии наивных сталинистов.

Количество жертв террора колоссально. По данным КГБ СССР, в 1930–1953 гг. репрессиям подверглись 3 778 234 человека, из которых 786 098 были расстреляны, а остальные направлены в лагеря — гигантские рабовладельческие хозяйства системы ГУЛАГ. [290] См.: «Известия». 1990. 13 февраля. В 1937–1938 гг. за государственные преступления арестованы 1 344 923 человека, из которых 681 692 были расстреляны. Оставалось, таким образом, 663 231 человек, то есть около трети заключенных 1938 г. Во время войны, когда более миллиона заключенных было досрочно освобождено и отправлено на фронт, процент «политических» возрос до 59,2 % (на конец декабря 1945 г.) [291] Тряхов В. Н. ГУЛАГ и война. Жестокая правда документов. Пермь, 2005. С. 187, 399. — «контрреволюционеры» попадали на фронт в виде исключения.

В 1937–1938 гг. в лагерях умерло 115 922 заключенных. [292] См.: Население России в XX в. С. 316–319. Всего в 1934–1947 гг. в лагерях умерло 962,1 тыс. чел., из которых более половины — во время войны. [293] См.: Социологические исследования. 1991. № 6. С. 14–15,19. Если принять, что половина умерших — «политические» (учитывая их более тяжелое положение, чем у «чистых уголовников»), то с учетом смертности в тюрьмах (примерно треть от числа умерших в лагерях), продолжения гибели заключенных в 1948–1953 гг. (около 165 тыс., из которых часть была арестована уже после войны) [294] См.: Население России в XX в. Т. 2. С. 183, 195. получается, что из арестованных в 1937–1938 гг. по политическим статьям в заключении погибло более 300 тыс. человек.

Таким образом, можно говорить примерно о миллионе погибших в результате Большого террора.

Это были жертвы на алтарь абсолютного централизма. Имели ли они какой-то смысл кроме сохранения у власти сталинской олигархии?

«Мы обязаны 37–му году тем, что у нас во время войны не было пятой „колонны“», [295] Чуев Ф. Сто сорок бесед с Молотовым. С. 390–391. — считал Молотов. Это мнение распространено сегодня не только среди открытых сталинистов, но и среди вполне респектабельных державников. Подтекст: террор обеспечил победу в войне. Но, во-первых, «пятая колонна» ни в одной из противостоящих Гитлеру стран не смогла нанести серьезного урона своему государству. [296] Даже в Испании, где родился сам этот термин, переворот против республики произошел только в 1939 г., когда она агонизировала. Этот переворот совершили не сторонники фашизма, а республиканцы, стремившиеся добиться почетных условий капитуляции. А во-вторых, «пятая колонна» в СССР существовала. Например, немцам удалось создать подполье в блокированном Ленинграде. [297] См., например: Ломагин Н. Неизвестная блокада. СПб.—М. Кн. 2. С. 234–235. Так что Молотов в этом вопросе был далек от истины.

Сталина и Молотова всерьез волновал не удар «пятой колонны» в тыл армии и не вредительство в тылу, а опасность смены власти. Террор обезопасил Сталина от такой угрозы.

В условиях тоталитарного режима более действенного средства, чем террор, нельзя было и придумать. Уничтожая сотни тысяч людей, преданных идее коммунизма, Сталин мог преследовать цели устранения элиты, саботирующей его курс и представлявшей потенциальную опасность, а также разгрома реально складывающегося заговора с целью устранения вождя и изменения курса. Сталин действовал вполне рационально как охранитель системы, как последовательный сторонник преобразования страны в индустриальное общество, управляемое из единого центра. Но те, кто видит в этом полное оправдание Сталина, должны задать себе вопрос: хотели бы они жить в это время и смогли бы они в 1937–1938 гг. остаться на свободе со своей страстью порассуждать о политике?

В 30–е гг. у Сталина были серьезные основания опасаться за свою власть и за продолжение избранного им стратегического курса. Победа оппозиции, восстановление внутрипартийного плюрализма вели к разложению режима, а затем — и к либерализации общества. Подобный процесс в 50–80–е гг. происходил в таких разных странах, как Испания, Португалия, Польша, Югославия и др.

В борьбе с такой перспективой Сталин считал возможным не дожидаться появления бесспорных доказательств вины своих противников и, как деспоты прошлых веков, уничтожал подозреваемых. При этом ему было важно значительно преувеличить их вину, чтобы предотвратить сочувствие оппозиции со стороны обездоленных народных масс. В отличие от деспотов традиционного общества Сталин обладал огромной мощью индустриальной машины, в том числе — и машины уничтожения людей. Он мог «бить по площадям», и потому цена победы его стратегии исчисляется сотнями тысяч жизней.

Если верить учебникам, СССР вступил во Вторую мировую войну 22 июня 1941 г., потому что на него напала Германия. Но если верить мифотворцам, то Сталин стремился заключить союз с Гитлером, изо всех сил подталкивал его к началу войны, вовлек СССР во Вторую мировую войну уже в 1939 г. и договорился с Гитлером о разделе мира. Два «родственных» тоталитарных режима, по идее, должны действовать совместно, а их ссора 22 июня 1941 г. — историческое недоразумение.