Александр Шубин - 1937. АнтиТеррор Сталина

Зиновьев был выведен из редакции, ошибка редакции «Большевика» была заклеймлена постановлением Политбюро. Сталин даже немного смягчился и писал Кагановичу: «Нельзя все валить на т. Зиновьева. Тов. Кнорин отвечает не меньше, а больше, чем т. Зин-в» [213] Там же. С. 258. . Кнорина на посту ответственного редактора заменили Стецким. От Зиновьева требовали очередного покаяния. Он тщательно работал над ответом, стараясь избегнуть нового унижения, считая, что прав-то он, и, может быть, наступит день, когда об этом можно будет прямо говорить партии. Письмо выдержано в сдержанном тоне: «Корень моей ошибки — в том, что вы справедливо называете приверженностью к „догматическому марксизму“. Излечиться от этой болезни, как видно, не легко. Но я постараюсь излечиться и от нее» [214] Там же. С. 261. . Зиновьев уверяет, что не хотел противопоставить свое мнение мнению ЦК. В общем, в его статье действительно не было своего мнения — одни «классики». Такой догматизм у большевиков считался меньшим грехом, чем ревизионизм. Это письмо Зиновьев писал в ноябре. 1 декабря последовало убийство Кирова…

Можем ли мы узнать что-то о взглядах Каменева накануне ареста, раз он не имел возможности изложить их открыто. В таких случаях политики часто прибегают к эзопову языку, чтобы подать сигнал своим сторонникам, а может быть, — и потомкам. Незадолго до ареста Л. Каменев по долгу службы в издательстве «Академия» писал предисловие к сборнику, посвященному заговору Катилины в древнем Риме. Он считает, что это — «революционное движение», «последняя попытка сопротивления республиканских элементов» наступлению цезаризма. «Они не оставили истории никаких свидетельств о своей программе, своих планах и замыслах. Сохранились только свидетельства смертельных врагов движения… Обесчещение врага, сведение социально-политического движения к размерам уголовного преступления — такова была цель обоих (выражавших официальную точку зрения Цицерона и Салюстия. — А. Ш.). Задача удалась… Катилина и его сообщники вошли в историю как устрашающий образец политических авантюристов, готовых ради низменных личных целей, опираясь на отребье человечества, предать на поток и разграбление основы человеческого общежития. Обычная участь разгромленного революционного движения» [215] РГАСПИ. Ф. 323. Оп.1. Д. 64. Л. 1. . Сталинское словечко «отребье» Каменев приводит почти в это же время, когда пишет о советском обществе. Будет оно звучать и на процессах, где Каменева и других участников «разгромленного революционного движения» будут обвинять в стремлении «предать на поток и разграбление основы человеческого общежития», вредительстве небывалых масштабов. Но Каменев незадолго до ареста предупредил: нельзя судить о революционном движении, пытавшемся остановить наступление царизма, по прокурорским речам его врагов.

К 23 декабря 1934 г. все причастные к ленинградской группе зиновьевцев оказались под арестом. Всего было арестовано 843 человека. Те ленинградские зиновьевцы, которых не включили непосредственно в «террористический центр», проходили по делу «Ленинградской контрреволюционной группы Сафарова, Залуцкого и других».

Руководителем «ленинградского центра» был признан И. Котолынов, один из лидеров ленинградского комсомола до 1925 г., исключенный XV съездом из партии и восстановленный в 1928 г., стал руководителем факультетского партбюро в Ленинградском индустриальном институте. Как и большинство зиновьевцев, он не порвал связей с группой единомышленников, решивших действовать изнутри партии. Заявление Котолынова с просьбой о восстановлении в ВКП(б) редактировал сам Каменев.

Котолынов был настолько потрясен убийством, что просто не счел возможным скрывать существование подпольного зиновьевского кружка: «Я признаю, что наша организация несет политическую и моральную ответственность за выстрел Николаева. Нами создавались такие настроения, которые объективно должны были привести к террору в отношении руководителей партии и правительства. Как активный член этой организации я и лично несу за это ответственность» [216] Цит. по: Кирилина А. Неизвестный Киров. С. 411. . Такое признание Котолынов сделал после того, как следствие убедило его в том, что Николаев вращался в кругу зиновьевцев, где «культивировались озлобленные настроения против партруководства и которые могли объективно среди горячих голов породить террористические настроения. Причем совсем не важно, кто был бы этой горячей головой: Николаев, Сидоров или Петров» [217] Там же. С. 412–413. . Николаев был арестован, но миллионы «озлобленных» Сидоровых и Петровых оставались на свободе. У Сталина были все основания бояться Сидоровых и Петровых, а значит, и оппозиционных кругов, воспитывавших экстремистов.

Донесения о «Петровых и Сидоровых» приходили со всей страны. Убийство Кирова всколыхнуло самых неосторожных. 23 января 1935 г. прокурор СССР И. Акулов писал нижестоящим прокурорам: «Отмечавшееся в связи с убийством тов. Кирова усиление активизации антисоветских элементов в форме контрреволюционной агитации, одобряющей не только террористический акт над тов. Кировым, но и совершение таких терактов над другими руководителями Партии и Советского правительства, поставило перед Прокуратурой задачу быстро и решительно пресечь подобного рода контрреволюционные выступления». Так, в Карелии, Воронежской области и других регионах некоторые граждане высказывались в таком духе: «Надо убить весь ЦК ВКП(б) и т. п.» [218] Цит. по: Викторов Б. А. Без грифа «Секретно». Записки военного прокурора. М., 1990. С. 195–196. . При этом некоторые прокуроры отказывались привлекать таких граждан к ответственности. За такое попустительство, например, прокурор РСФСР В. Антонов-Овсеенко (бывший активный участник оппозиции) снял с должности прокурора Кандалакшского района Ренделя.

В нескольких районах Западной области распевали популярную частушку:

Сельские учителя района почти открыто пропагандировали против Сталина. Эти уроки дали свои всходы. В Смоленск поступали сообщения со всей области о таких, например, высказываниях школьников: «Долой Советскую власть. Когда вырасту, я убью Сталина!» [219] Фэйнсод М. Смоленск под властью советов. Смоленск, 1995. С. 446.

Проверка вузов Азово-Черноморского района показала широкое сочувствие Николаеву и Зиновьеву. В узком кругу и даже на открытых собраниях студенты говорили: «Зиновьев и Каменев имеют огромные заслуги перед революцией, были друзья Ленина, а теперь это смазывается»; «Если бы почаще убивали таких, как Киров, то жилось бы лучше, и страна вздохнула бы свободней»; «Одного шлепнули, скоро всех шлепнут. Скоро всех их перебьют»; «Я приветствую Николаева за убийство Кирова» [220] Общество и власть в 30-е годы. Повествование в документах. М., 1998. С. 100–102. . Говорившие такое немедленно арестовывались (хотя студент Кондеев успел произнести несколько речей в защиту Зиновьева и Николаева, а затем скрылся). А сколько решили промолчать, но думали так же?