Александр Шубин - 1937. АнтиТеррор Сталина

Остается последний аргумент в пользу связи репрессий 1937–1938 гг. и поражений 1941 г. — основной удар сталинских чисток был нанесен по высшему командному составу. Из 837 чел., имевших в 1935 г. персональные воинские звания (от полковника и выше), было арестовано 720 чел. Из 16 командармов и маршалов уцелели четверо. Особенно ярко потери среди командного состава иллюстрирует число погибших маршалов — 3 из 5. Маршалы — хороший пример и может быть рассмотрен кратко. Насколько их гибель подорвала обороноспособность Красной армии? Можно спорить о военных способностях Тухачевского. Но Блюхер был арестован после фактической неудачи под Хасаном. Его обвиняли и в излишних репрессиях против командного состава (террор в армии на Дальнем Востоке действительно проводился при участии Блюхера). Возможно, лишь гибель командарма в застенках НКВД спасла его от позора разделить «славу» Ежова и, может быть, выступить с ним на одном процессе.

Не боялся Сталин избавиться и от маршала Егорова. Можно согласиться с мнением, что в натуре Егорова «было больше от чиновника, чем от полководца». Проанализировав его боевой путь, Б. Соколов пишет: «Сомневаюсь, что Александр Ильич оказался бы на высоте в годы Великой Отечественной войны» [502] Там же. С. 250. . Такие же сомнения можно высказать и о военачальниках рангом пониже, таких как Дыбенко, например.

Противник версии «незаменимости» расстрелянных военачальников Г. Сергеев обращает внимание на преимущества генерации полководцев Великой Отечественной войны, связанные с отсутствием головокружительных скачков в карьере [503] Кровавый маршал. С. 350–361. . Чистка 1937–1938 гг. открыла дорогу генерации Жукова. Разумеется, эта генерация славна не только победами, но и поражениями. Но трудно привести убедительные доказательства того, что Тухачевский, Якир, Уборевич, Егоров и др., военное искусство которых было сформировано в Гражданской войне, могли победить какую-либо иностранную армию. Единственную в своей жизни внешнюю войну — с Польшей — они проиграли. Дыбенко потерпел поражение еще и в столкновении с немцами под Нарвой в 1918 г., а Блюхер не смог выполнить боевую задачу в конфликте с японцами — взять спорные высоты, не вступая на территорию Маньчжурии.

Героем сталинистов-державников в последние годы стал Лаврентий Берия. Это забавно, так как во времена СССР сталинисты как раз оправдывали Сталина, списывая на Берия злоупотребления эпохи. Но от ненависти до любви — один шаг. И теперь прежде оклеветанный Лаврентий Павлович предстает в сталинистских книжках гениальным управленцем, единственным государственником в окружении Сталина, наследником его гения, защитником власти советов от партноменклатуры и прочая, и прочая. Украшением к портрету несостоявшегося «спасителя СССР» является «бериевская реабилитация». Законность была восстановлена, избиения и пытки подследственных запрещены, всех, кого арестовали неправильно, Берия освободил…

Разумеется, Большой террор был прекращен не по инициативе Берия, а по решению Сталина. Берия должен был осуществить сталинскую реабилитацию. Впрочем, этим делом занималось не только ведомство Берия. Документы, касающиеся «восстановления законности», готовили канцелярии Маленкова и Вышинского.

На XVIII съезде ВКП(б) Жданов выступил с «юмористической речью», где под смех делегатов рассказывал о наиболее нелепых «перегибах» ежовского времени и сумасшедших доносчиках. Делегаты и сами могли «порассказать» много на эту тему, но смеялись от души — с облегчением.

В 1939 г. было освобождено более 327 тыс. заключенных. У части из них окончились сроки. Часть дел была пересмотрена. Пересмотром дел занимались НКВД, Прокуратура, судебная система. Параметры пересмотра определял Сталин по проектам Маленкова. Но поклонники и поклонницы Л. Берия приписывают славу именно ему, формируя новый мифический образ.

Е. А Прудникова провела примерные прикидки количества реабилитированных «при Берия». В первом квартале 1940 г. из 53 778 человек в порядке реабилитации были освобождены 16 448 человек. Если эта пропорция и эти темпы реабилитации сохранялись весь период 1939 г. — первой половины 1941 г., то получается 170–180 тысяч человек [504] Прудникова Е. А. Берия. Преступления, которых не было. СПб., 2005. С. 166–168. , (здесь очевидна склонность к завышению — 16 448 помножить на 10 кварталов = 164 480, а не 170–180 тысяч). Правда, темпы и пропорции могли меняться. В 1939 г., когда реабилитация началась, многие решения могли приниматься тем же волевым порядком, как и решения об арестах — без «тщательного исследования» дела (Прудникова полагает, что «бериевская» реабилитация сопровождалась новым тщательным расследованием дел, раз уж ее проводит такой замечательный человек, как Берия). По мере приближения столкновения с Германией процесс реабилитации должен был тормозиться, тем более, что в мае 1941 г. прошли новые аресты высокопоставленных военных. Так что прикидки очень условны, хотя и можно говорить о десятках тысяч людей.

Сталинистка Е. А. Прудникова исходит из того, что «действительно невинные жертвы „ежовщины“ были освобождены» [505] Там же. С. 168. . Как говорится, у нас зря не сажают. Только нужно оговорить, кто такие «невинные» жертвы. Это такие балбесы, которые ничего не видели и не слышали, не говорили в жизни ни слова критики, были всегда всем довольны и смотрели на любое вышестоящее лицо с обожанием. Перенося логику сталинских следователей на конец XX века, Прудникова считает, что нужно было и во время Перестройки «пересажать фрондирующих болтунов» [506] Там же. С. 167. (а это значит — добрую половину населения, включая и саму Прудникову, которая то и дело не соглашается с руководством страны по разным вопросам).

С этой, ультрасталинистской точки зрения, даже Берия — разгильдяй, который выпустил многих «болтунов». Даже Сталин, Маленков, Вышинский и Берия, проводившие реабилитацию 1939–1941 гг., были более прагматичны, чем их нынешние поклонники.

А как быть с невинными жертвами самого Берия? Невинными в том смысле, что за умеренную «фронду» им приписали вредительство и шпионаж. Или мы вслед за Прудниковой поверим, что при Берия уже не избивали заключенных, а как только узнавали о мерах физического воздействия на подследственных, тут же пересматривали дело?

Это можно проверить. В декабре 1938 г. был арестован видный журналист М. Кольцов. По версии бериевского кадра Кобулова, «Кольцов являлся негласным центром, вокруг которого объединялись люди, недовольные политикой партии вообще и политики партии в области литературы в частности» [507] Лубянка. Сталин и Главное управление госбезопасности НКВД. Архив Сталина. Документы высших органов партийной и государственной власти. 1937–1938. С. 560. . Дожил бы Кольцов до «оттепели», стал бы одним из ее осторожных флагманов наряду с Твардовским, Симоновым и Эренбургом. Впрочем, осенью 1938 г. агенты Кобулова не обнаружили пока ничего страшного для режима. Кольцов был напуган и угнетен обстановкой, которую обнаружил в Москве после возвращения из Испании. Высказывал скептические суждения в адрес политики партии, и (пожалуй, самое страшное) — «неоднократно присутствовал, когда его брат, художник Борис Ефимов, высказывал неприкрытые антисоветские настроения и взгляды» [508] Там же. С. 559. . Характерно, что Ефимова арестовывать не стали. То есть Кольцова арестовали и затем расстреляли не за то, в чем он был действительно «виноват перед партией».