Анатолий Терещенко - Наследники СМЕРШа. Охота на американских «кротов» в ГРУ

Разработчик четко и кратко доложил суть материалов, а потом перешел к конкретным плановым позициям агентурно-оперативных мероприятий. Через какое-то мгновение суетливый Цинев прервал докладчика и писклявым голосом, перешедшим почти в детский дискант, произнес:

— Вот что я вам скажу, товарищ полковник. Если мы начнем арестовывать генералов, кто будет воевать? Генерал-разведчик не может быть предателем… Вы подумали об авторитете разведки Генерального штаба, кстати, и военной контрразведки тоже? У вас в материалах дела нет никаких серьезных вещественных доказательств.

— Они есть, товарищ генерал, и еще будут. Мы на пути к открытию истины. Результаты аналитической работы, проведенной оперативниками второго отделения, не только говорят о том, что перед нами матерый шпион, но и позволяют определить места вероятного хранения уликовых материалов, — смело парировал замечание высокого генерала начальник 1-го отдела полковник — опытный разработчик и профессионал-агентурист, не один год прослуживший в подразделении, обслуживавшем ГРУ Генштаба.

— Существо вашего анализа следователям не нужно, дайте им вещественные доказательства — и дело закрутится, — проворчал явно недовольный куратор военной контрразведки.

— Они будут, потому что есть. Разрешите только действовать согласно плану оперативных мероприятий. Мы его разработали с учетом всех тонкостей дела.

— Ну что же, действуйте, только без третьего и четвертого пунктов плана.

— Но ведь это же основные пункты, — еле успел проговорить оперативник.

— Вы свободны. Кстати, а то, что Поляков тесно общался с военными атташе США в Бирме и Индии, ни о чем еще не говорит… Это его работа, служба, между прочим.

Начальник отдела возвращался в свой кабинет, разочарованный приемом у чекиста-чиновника, не вникшего в существо очень сложного дела оперативной разработки на явного шпиона. Ему было не по себе от философии вчерашнего бывшего партийца — все правильно, за исключением «только»…

Войдя в кабинет, он спокойно попытался оценить, как ему нужно будет изворачиваться, усложняя выполнение плановых позиций, чтобы без двух основных пунктов получить необходимый результат.

«Вот где вступают в противоречие форма и содержание, — рассуждал полковник. — Видимая часть — он считается замом Андропова, на плечах у него погоны генерала армии, который курирует военную контрразведку. Он вызывает меня для доклада по важной разработке, а на деле сплошная профанация. Хотя бы не показывал ту невидимую сторону своего незнания чекистского ремесла. А может, боится рисковать. Но в таком деле оправданный риск просто необходим — на кон положены жизни наших разведчиков».

Прошло несколько лет после этой встречи. Все уликовые материалы на шпиона Полякова, нужные для следствия, добыли военные контрразведчики, но какой ценой?! А ведь все это можно было сразу сделать аккуратно и не ждать потери драгоценного времени.

Оперативники — шахтеры чекистского ремесла или искусства, как кто оценивает этот труд, понимали, для чего Цинев, промчавшись сквозняком по должностям, был поставлен Брежневым первым заместителем председателя КГБ.

Набирал обороты авторитет Андропова, а потому престарелому генсеку нужен был шептун, соглядатай на таком ответственном посту, какой длительное время занимал молчаливый и скромный Юрий Владимирович.

Эту роль достаточно долго (с 1970 года — один из замов, а с 1982 года — один из первых замов) исполнял именно маленький, шустрый, говорливый бывший соратник Брежнева в качестве секретаря Днепропетровского горкома партии Георгий Карпович Цинев.

Накопать и накапать на Андропова его первый заместитель не мог, потому что он с ним был несравним.

Андропов в оценке людей был человеком принципиальным. Он оценивал работников по деловым качествам и всегда руководствовался интересами государства. Эмоции в отношении принимаемых им решений отсутствовали, так как председатель КГБ исходил из справедливости и здравого смысла — любимцев у него не было и не могло в принципе быть.

Он имел высокую нравственную планку. Но справедливости ради надо сказать, что Юрий Владимирович мечтал о власти.

Сознавая неспособность тогдашних престарелых советских вождей вывести страну из состояния стагнации и застоя, он мечтал взять бразды правления страной в свои руки.

Он намеревался стать не столько партийным функционером, политиком, сколько государственным лидером, осуществить перестройку (только не по горбачевским лекалам) и сохранить Советский Союз, включив Державе маршевые двигатели к благополучному полету в новое тысячелетие.

И надо прямо сказать, он не был жертвой иллюзий — он являлся чистейшим прагматиком, потому что любое поражение превращал в победу, извлекал из ошибок уроки, а поэтому был режиссером своей жизни. Не случайно он так долго руководил чекистской империей. Помешали планам болезнь и недоброжелатели, а может, даже враги. Но об этом пусть скажут история и ее жрецы — только добросовестные историки.

«Знающих» исторические вехи Красной Империи мы уже наслушались и насмотрелись. Они просто были недоброжелателями прошлого, которого изменить было нельзя, а вот опошлить можно. Украшать его тоже не надо — оно должно быть нанесено на скрижали таким, как было.

Историю нельзя переписать!

Однако вернемся к Полякову.

Самое удивительное произошло после разоблачения шпиона «Бурбона». Тот же самый первый заместитель председателя КГБ обрушился с испепеляющей критикой в адрес военных контрразведчиков, допустивших возможность длительное время действовать агенту ЦРУ в Генеральном штабе ВС СССР.

Именно в то время среди военных чекистов, работавших по делу оперативной разработки на «Дипломата» и попавших в опалу, родилось четкое и емкое аллитерационное понятие — «циневский цинизм», о котором скоро забыли, как и забыли «маленького генерала армии без армии».

Чекистского «полководца», Героя Социалистического Труда (1977), генерала армии (1978) в 1985 году проводили на пенсию, определив его в Группу генеральных инспекторов Министерства обороны СССР.

Автору этих строк и его коллеге и другу по 1-му отделу 3-го Главного управления КГБ В.Ф. Евсееву пришлось встретиться с Циневым, находившимся уже на пенсии.

Дело в том, что офицеры прибыли в Третий дом МО СССР, чтобы взять интервью у прославленного летчика-истребителя минувшей войны, трижды Героя Советского Союза, маршала авиации Ивана Никитовича Кожедуба. Он являлся земляком автора, которого знал давно. Он и решил пригласить его на встречу с коллективом Главка.

В коридоре этого дома случайно встретился генерал армии в отставке Цинев. Он пригласил офицеров в крохотный кабинет для четырех отставных генералов и открыто заявил: