Шломо Занд - Кто и как изобрёл еврейский народ

Дополнительным фактором, способствовавшим возникновению «органических» тенденций в еврейской среде (в основном в религиозно-традиционных и слабых в социоэкономическом плане кругах), стало стремительное появление на общественной арене, в том числе в электронных средствах информации, палестино-израильтян [543], почти не знакомых израильской публике, впервые «нахально» потребовавших равных с евреями прав на государство — на участие в его жизни и использование его ресурсов. Опасение утратить сионистские привилегии, базирующиеся на определении государства как «еврейского», еще более укрепило эгоистический «этнический» изоляционизм народных масс, в особенности «восточных» и «русских» евреев, еще не в полной мере прошедших культурную «израилизацию» (как водится, жестко коррелированную с размером зарплаты). Они ощущали, что требования равноправия, все чаще раздававшиеся в арабской среде, представляют для них прямую угрозу.

Либерализация и этнизация 80-х годов привели, среди прочего, к возникновению новой еврейско-арабской партии, более радикальной в своей критике, чем компартия (до этого момента - традиционный выразитель арабского протеста), и бросившей израильской политике идентичностей гораздо более содержательный вызов. Именно из рядов «Прогрессивного движения за мир» (во главе с Мухаммедом Миари) прозвучали новая критика характера государства Израиль и первые призывы к его «десионизации». Поначалу это движение вместе с правоэкстремистским списком раввина Кахане было отстранено от участия в выборах, однако Верховный суд, ставший к тому времени оплотом израильского либерализма, отменил постановление предвыборной комиссии, так что оба списка были утверждены.

В отличие от прежних израильско-палестинских движений, таких как «Аль-Арад» в 60-е и «Бней ха-Кфар» в 70-е годы, эта партия, поставившая на второе место в своем предвыборном списке генерал-майора в отставке Мати Пеледа, получила два места в парламенте. Кнессет нового созыва отреагировал на этот скромный успех единодушным (ни одного голоса «против») принятием в 1985 году довольно своеобразного закона. Параграф 7а к «Основному закону о Кнессете» недвусмысленно гласил, что партийный список будет отстранен от участия в выборах, если его программа содержит хотя бы один из трех следующих пунктов.

1. Отрицание государства Израиль как государства еврейского народа.

2. Отрицание демократического характера государства.

3. Подстрекательство к расизму.

Несмотря на новый закон и, опять же, благодаря вмешательству Верховного суда «Прогрессивное движение за мир» было в конце концов допущено к участию в выборах. С этого момента в арабской среде начали появляться и другие партии, которые, остерегаясь вступать в прямое противостояние с законом, все же беспрестанно бросали вызов израильскому обществу по вопросу о характере государства. К этому времени успело сформироваться новое поколение палестинских интеллектуалов, слишком молодых для того, чтобы помнить «Накбу» [544]и военный режим, успешно прошедших процесс «израилизации» и воспринявших ивритскую культуру в дополнение к своей собственной, арабской. Эти интеллектуалы стали все увереннее высказывать недовольство сложившейся (довольно-таки нехитрой) политической ситуацией: с одной стороны, существует государство, в котором они, палестино-израильтяне, родились, где они составляют пятую часть населения, государство, полноправными гражданами которого они формально являются; с другой же стороны, это государство недвусмысленно провозглашает, что оно им не принадлежит, что оно — достояние другого народа, большей частью проживающего далеко за морем.

Одним из первых выступил против еврейской эксклюзивности видный палестинский прозаик и переводчик Антон Шамас. Этот двуязычный интеллектуал, автор книги «Арабески» (в которой он откровенно обсуждает свою двойственную национальную идентичность), обратился к политическому истеблишменту Израиля с таким призывом: «Давайте станем — вместе — мультикультурными израильтянами и создадим общую национальную метаидентичность, которая, не уничтожая исходные идентичности, станет основой будущего израильского симбиоза между евреями и арабами, гражданами одного государства» [545]. А.-Б. Иегошуа, один из крупнейших израильских писателей и яркий представитель левого лагеря, с привычной самоуверенностью немедленно отверг этот призыв: Израиль должен оставаться государством рассеянного по свету еврейского народа, ни в коем случае не превращаясь в государство всех своих граждан. «Закон о возвращении является моральным фундаментом сионизма», поэтому следует отклонить любое опасное предложение о двойной идентичности в еврейском государстве. Этот хайфский классик содрогнулся от самой мысли стать иудеоизраильтянином (наподобие ущербных иудеоамериканцев). Он хотел быть настоящим евреем, и, если это не устраивает "новых израильтян", таких как Антон Шамас, они могут собрать свои пожитки и перебраться в палестинское государство, которое наверняка будет создано в будущем [546].

Это был, вероятно, последний случай, когда известный палестино-израильский интеллектуал предложил сосуществование двух культур в рамках единой плюралистической либеральной демократии. Негативная реакция израильского лево-сионистского лагеря, а также народная интифада, начавшаяся в декабре 1987 года, способствовали тому, что такого рода предложения стали раздаваться все реже. Правда, растущая солидарность израильских палестинцев с борьбой за национальное освобождение, ведущейся лишенными политических прав жителями оккупированных территорий, пока еще не породила требований о территориальном разделе Израиля по национальному признаку. Тем не менее, гордость за подавляемую палестинскую культуру и стремление сохранить ее любой ценой побудили многих из них требовать превращения Израиля либо в «консоциальную» (общинную [547]), либо в мультикультурную демократию. Эти интеллектуалы сходились в одном: для того чтобы они, в числе других, могли принадлежать государству Израиль, это государство должно принадлежать и им.

Проблема «еврейского государства» вскоре стала одной из самых животрепещущих. В 90-е годы, когда бурная постсионистская полемика охватила различные интеллектуальные круги, определение государства стало одной из главных обсуждаемых тем. Если раньше антисионизм воспринимался как отрицание права Израиля на существование, а программа-минимум всех сионистов сводилась к сохранению Израиля как государства, безраздельно принадлежащего всем евреям мира, то постсионизм, со своей стороны, безоговорочно поддерживая право Израиля на существование в границах 1967 года, однозначно требовал при этом превращения его в государство всех граждан.