Александр Шевякин - КГБ против СССР. 17 мгновений измены

Ю.В. Андропов в 1967 г. становится Председателем КГБ СССР. Г. Алиев в 1969 г. становится первым секретарем Азербайджана. Ими начинается отработка той модели, которая потом поразит верхушку всей страны. «Андропов и Алиев были нужны друг другу. Шеф тайной полиции с интересом присматривался к социальному конструированию азербайджанского секретаря, примеряя его реформы — пока что в воображении — ко всей стране. Бакинский же диктатор был поражен грандиозностью планов председателя КГБ…» [43]. Придет день и час, и команда Ю.В. Андропова сможет продиктовать свою волю: «Андропов возглавил „бунт машины“ — тайной полиции — против ее создателя: партии» [44].

Но можно сказать, что, оставаясь де-юре структурой подчиненной, КГБ времен Ю.В. Андропова и в период более поздний в организационно-функциональном и информационно-интеллектуальном плане становится гораздо богаче аппарата ЦК КПСС [45].

Любой человек, назначенный на пост первого лица в спецслужбе, сразу же поймет, куда воздвигла его судьба. Сразу же происходит неизбежное расширение его возможностей, а уровень влияния на принимаемые решения достигает максимальной величины. Существует несколько кругов приближения к главному лицу в стране. Начальник разведслужбы, начальник «охранки», начальник связи, начальник охраны становятся в самый первый. А КГБ имел все это сразу в лице своего Председателя.

Любой шеф спецслужб располагает лучшими организационными и информационными ресурсами, чем высший руководитель, именно первый поставляет второму информацию, и он же решает, какими сведениями делиться, а какими — нет. Хотя чаще пишут, что разведки — это только инструмент политики, что разведки лишь собирают разведданные и докладывают, а решения все равно принимаются «наверху», но это совершенно не так, или, точнее сказать, не всегда так. Да, спецслужбы собирают информацию, но они же и решают, что докладывать и как докладывать. При этом они: а) как и другие ведомства, могут скрывать свои недостатки, просчеты и провалы (кроме самых громких и очевидных); но б) они могут сделать вид, что совершенно не знают о существующей оппозиции, «пятой колонне», сговоре с внешним врагом, и потворствовать, таким образом, успехам врагов, а могут и сами стать инициатором заговора.

Дезинформировать руководство и другие органы госуправления можно по-разному. О.Д. Калугин сообщает, что В.А. Крючков «в 1980 году решил унифицировать информационные потоки, идущие из Кабула. Он считал, что информация, поступающая по каналам партийных органов, КГБ, МИДа и военной разведки, слишком разношерстна, противоречива. Иногда она вызывала у Леонида Ильича очень дурное настроение. В результате унификации информационного потока на стол бывшего Генерального секретаря стала поступать благостная информация о победах советского оружия, о разгроме афганской оппозиции и грядущем превращении Афганистана в нового социалистического сателлита» [46]. Мы еще коснемся ниже всех аспектов того, как КГБ обернул свои технологии по дезинформации против политического руководства своей страны. Он силен настолько, чтобы тягаться на равных с высшей в стране властью. Поэтому как минимум в этом контексте можно утверждать, что КГБ становится теневым центром страны и социалистического полумира. КГБ брался за любую работу, чтобы потом заменить собой функции всего государства, и в конце концов подмял его. Именно Лубянке, а не Кремлю давно уже принадлежит большинство властных полномочий.

Ю.В. Андропов создал из КГБ универсальный политический механизм. Универсальный — значит способный на любое дело. КГБ к 1985 г. обладал самыми главными инструментами, необходимыми для захвата власти перед осуществлением «перестройки», развитой инфраструктурой, пронизывающей все советское государство, а также всеми методами для реализации замысла (об этом ниже). Государство — это в известной степени зло. Но в разведке-контрразведке это дело доведено если уж не до абсолюта, то хотя бы до максимума. Разведка — самый острый политический инструмент, оказалось, что он применим и как скальпель для «расчлененки». Оружие партии оборачивается против дела самой партии. Но только сильный осмеливается воевать с формально более высокостоящим. А сила у Комитета была. Это было заметно со стороны. Согласно оценке одного советолога, имевшего тесные контакты с ЦРУ: «Через несколько лет после прихода Андропова в КГБ (…) мы столкнулись с более современной службой. Возможно, что эти изменения и возмужание ее кадров начались раньше, но с его приходом они приобрели ускорение. Теперь это были „новые кагэбэшники“, они лучше знали язык, обладали специальными знаниями, одевались на западный манер и т. п. Произошли изменения в методологии чекистской работы» [47]. Но сам Ю.В. Андропов в бытность Заведующим Отделом по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран ЦК КПСС, по некоторым сведениям, сказал одному из своих подчиненных: «Держи ты этих кагэбистов в руках и не давай им вмешиваться не в свои дела» [48].

Поле оперативной деятельности того же самого ЦРУ на территории СССР было резко сужено. Его агентурные аппетиты ограничены. Да, в пространстве СССР, взламывая сознание советских людей, работали 38 радиостанций из 28 стран. Да, интересы продавшейся «пятой колонны» совпадали с западными. Но главное все же было не влияние (помощь) извне, а интересы правящей элиты, и для их черных дел им был нужен самый сильный политический инструмент.

Ю.В. Андропов пришел на Лубянку после В.Е. Семичастного. Предлогом для снятия последнего стала очередная «виктория» США в «холодной войне» против СССР — уход дочери И.В. Сталина С.И. Аллилуевой на Запад. Та поехала хоронить одного из своих мужей в Индию. После церемонии она несколько раз просила отложить отъезд. Наконец был куплен билет на 6 марта, и она — в годовщину смерти отца — посетила посольство. Как об этом пишет В.Е. Семичастный, сам побег ее напоминает небольшую детективную историю: посол И. Бенедиктов без согласования с КГБ «вернул Светлане паспорт, который хранил в своем сейфе, и стал готовиться к ее отъезду.

Светлана тоже как будто собиралась в дорогу: устроила стирку, развесила в комнате белье, стала собирать вещи. По предварительной договоренности, в то же время с прощальным визитом к ней пришла ее приятельница — дочь посла Индии в СССР и стала ждать ее у ворот посольства. Ждет полчаса, час, а Светланы все нет и нет.

Тут уж и охрана забеспокоилась. Заглянули в комнату — белье висит, все на месте, казалось, что и сама хозяйка где-то рядом… Лишь после того, как тревожная информация дошла до резидента Р. Г. Богданова, произвели осмотр всей комнаты. Но С. Аллилуевой уже и след простыл: калитка американского посольства в 40 метрах от нашего — туда она и прошмыгнула.