Александр Папчинский - 1937. Большая чистка. НКВД против ЧК

Так закончилась жизнь Генриха Штубиса, более известного как Леонид Михайлович Заковский, более двадцати лет остававшегося неутомимым в рядах ВЧК-ОГПУ-НКВД.

Из архивов Лубянки личное и уголовное дела на Заковского подняли лишь в годы перестройки. 21 января 1987 года по указанию Главной военной прокуратуры Следственным отделом КГБ СССР проводилось дополнительное расследование в отношении нашего героя. Итоговое решение было таковым: «Сведений о принадлежности Заковского Л.М. к разведывательным органам Германии и Польши, а также к правотроцкистской организации в ходе дополнительного расследования не обнаружено… Вместе с тем дополнительным расследованием установлено, что Заковский, работая полномоченным представителем ОГПУ по Белорусской ССР в 1932–1934 гг. и начальником УНКВД по Ленинградской области в 1934–1938 гг., сфальсифицировал ряд уголовных дел на советских граждан, обвинив их в совершении тяжких контрреволюционных преступлений, а также допускал иные нарушения законности. Поэтому оснований для пересмотра уголовного дела и реабилитации Заковского не имеется» [141].

«Я счастлив, что принадлежу к числу работников карательных органов», — сказал в декабре 1937 года начальник УНКВД по Дальневосточному краю комиссар госбезопасности 3-го ранга Г.С. Люшков, обращаясь к трудящимся, выдвинувшим его кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР. В словах этих отразилось умонастроение многих чекистов «ежовского» призыва, ставших палачами тысяч своих граждан и за что вознесенных из безвестности к власти, чинам и наградам, а затем безжалостно уничтоженных и канувших в забвение.

Через полгода, в ночь с 12 на 13 июня 1938 года, Г.С. Люшков перешел государственную границу в полосе 59-го Посьетского погранотряда НКВД и сдался японским оккупационным властям Маньчжурии. 6 июня 1938 года японские войска, получившие от перебежчика дополнительные сведения о дислокации сил и системе приграничной обороны Особой Краснознаменной Дальневосточной армии, начали наступательную операцию у озера Хасан. Только через пять недель упорных боев японцы были остановлены, а затем отбиты советскими войсками…

Что же заставило члена ВКП(б), высокопоставленного чекиста, кавалера ордена Ленина и депутата Верховного Совета СССР предпринять этот отчаянный шаг — изменить Родине и обречь своих родных на суровое наказание сталинской карательной системы? Современные исследователи высказывают на этот счет разные предположения. Причинами побега называют и страх перед заслуженным возмездием за массовые необоснованные репрессии на Советском Дальнем Востоке, и некомпетентное вмешательство Люшкова в дела агентурной разведки за рубежом, приведшее к многочисленным провалам, и некие исподволь созревшие антисталинские настроения перебежчика [143].

Правда, до сих пор как-то в стороне остался сам «герой» событий — Г.С. Люшков, его морально-психологический тип, характерный для чекистов тех лет. Располагая некоторыми документами, касающимися личности Г.С. Люшкова и его служебной карьеры в органах ВЧК-НКВД, авторы предприняли попытку реконструировать последовательность событий, свидетелем и участником которых Люшков был с начала 20-х годов и вплоть до упомянутой роковой ночи на границе, и выяснить истинные причины его побега за кордон, а также его дальнейшую судьбу.

Генрих Самойлович Люшков родился в феврале 1900 года в семье небогатого одесского еврея-портного. Семья была многодетной, кроме Генриха, у Рахиль и Самойлы Люшковых росло еще трое детей. Родители Генриха не отличались большой религиозностью, потому и сына — будущего чекиста, вместо традиционного хедера сразу отдали в шестиклассное начальное казенное училище. После его окончания в 1915 году юноша продолжил учебу на вечерних общеобразовательных курсах, подрабатывая днем переписчиком в автомобильной конторе. По словам самого Люшкова, в конце 1917 года под влиянием своего брата он оказался «вовлечен в революционную бурю»: в рядах дружины Союза социалистической молодежи участвовал в уличных боях при захвате власти в городе Одесским Советом [144].

Однако уже в марте 1918 года Одесса была занята германскими оккупационными войсками, и с этого момента Люшков уходит в городское подполье. Как и во многих биографиях его современников, «пребывание в подполье» — самый неясный эпизод в жизни Люшкова. Известно лишь то, что в феврале 1919 года, во время разгрома белыми одесского подполья, направляясь на явку, он был арестован. Из-под стражи удалось сбежать и по подложным документам пробраться в освобожденный красными войсками Екатеринослав. В марте под Николаевом Люшков добровольно вступил в Красную Армию — красноармейцем-политработником 1-го Николаевского советского полка, оттуда был направлен в Киев на центральные военно-политические курсы Наркомата по военным делам Украины. Здесь в июле 1919 года он вступил в партию большевиков. Вскоре вместе со своими товарищами-курсантами Люшков был переброшен на станцию Жмеринка, чтобы воевать с прорвавшимися петлюровцами, а затем работал помощником военного организатора Киевского губкома партии.

Когда началось наступление белых и Киев был сдан, Люшков вместе с эвакуированными советскими работниками Украины оказался в Брянске. В сентябре 1919 года он был направлен политруком в 1-ю Отдельную бригаду 14-й армии на Южный фронт. С бригадой прошел весь путь на Мозырском и Речицком направлениях Южного и Юго-Западного фронтов, являясь секретарем и начальником политотдела бригады. В июне 1920 года Генрих Самойлович впервые ненадолго попал на чекистскую работу — уполномоченным Особого отделения ВЧК 57-й стрелковой дивизии. После советско-польской войны Люшков был демобилизован и вернулся в родную Одессу, где поступил на учебу в Институт гуманитарных наук, но получить образование не удалось. Осенью 1920 года его отозвали с учебы и направили на работу в Одесскую губернскую ЧК.

Украина, неоднократно переходившая из рук в руки противников в Гражданской войне, в начале 20-х годов осталась ареной ожесточенной борьбы органов ВУЧК-ГПУ УССР с многочисленными противниками большевистского режима: петлюровцами, эсерами, польскими националистами, анархистами, крестьянскими повстанцами и просто уголовно-бандитскими элементами. Кроме того, на Правобережье Украины, имевшем выход к двум границам — с Польшей и Румынией, органы ГПУ вели борьбу с проникавшими из-за кордона вооруженными формированиями и шпионско-диверсионной агентурой иностранных государств.