Ю Ключников - На великом историческом перепутье

Вот где, по-видимому, заключен наиболее глубокий смысл идеи "национальной германской миссии"; и, во всяком случае, - вот в чем следует искать наиболее сокровенную причину мировой войны, начатой немцами. Только в свете теории мировой политики можно, стало быть, впервые понять и смысл этой затрепанной в газетных фельетонах идеи и эту все еще неясную причину.

С поражением и разложением германской империи Гогенцоллернов значительная доля ресурсов потенциального мирового консерватизма оказалась навсегда утраченной для человечества. Тем самым Право и Политика, в качестве двух из трех социально-этических регуляторов одержали победу мирового масштаба над третьим, - над Моралью.

Таков в конечном итоге наиболее общий исторический смысл грандиозных событий, завершившихся частично в 1918-м году.

Итак, еще раз: - борясь против империализма Германии, Союзные и Дружественные Державы бессознательно боролись против гения мирового консерватизма и мировой морали.

Спрашивается: каким образом эта их борьба против Морали может быть хоть сколько-нибудь оправдана с двойной точки зрения: этической и социологической?

Ответ - ясен:

- Нами уже многократно отмечалось, что Мораль является лишь одною из трех этических сил, направляющих социальную жизнь людей, но отнюдь не единственною такою силою. Всякий раз, как она пытается действовать за счет двух остальных, она попадает в противоречие со своим собственным назначением и вместо того, чтобы служить абсолютной справедливости, причиняет ей серьезный ущерб. На примере Германии это видно с полной отчетливостью. Ее "историческая миссия" представлялась ей бесконечно высокой, а ее моральные побуждения бесконечно благородными и чистыми. Поэтому она легко могла дойти до мысли, что все, облегчающее ей выполнение ее задач, хорошо; а все, препятствующее ему, дурно и недопустимо. При всем своем добром желании она не была бы в состоянии выполнить свою миссию сколько-нибудь удачно без посредства насилия обманов превращения всех немцев в солдат-автоматов. Ну, значит, все это позволено, необходимо, а в последнем счете - и морально. Значит, нечего бояться открыто провозгласить Faustrecht ("право кулака"); нечего уклоняться от признания начал неравенства и господства за основы международного права. Напротив. Нужно делать все возможное, чтобы свести на нет мирные Гаагские конференции. Международные договоры не мешает провозглашать при случае простыми клочками бумаги. А главное, всегда следует быть готовыми к защите и нападению.

Практические результаты подобных рассуждений известны: в течение долгих лет Германия методически подготовлялась к войнам, изобретая самые страшные, но зато и самые действительные средства вредить врагу.

Так как врагу более всего можно вредить, владея ключами к его тайнам, то она постаралась до небывалого виртуозничества довести свой шпионаж.

Во время войны - стоит ли напоминать - немцы обращались со своими союзниками, как с вассалами и слугами; совершали ужасные жестокости по отношению к военнопленным; обрекали на смерть сотни тысяч своих собственных солдат в угоду успехам мгновенным и незначительным.

Для того, чтобы представить себе, чем была бы в отношении всех своих побежденных врагов Германия-победительница, достаточно вспомнить пресловутый Брест-Литовский мир32, разбивший Россию на куски, отрубивший. от нее важнейшие ее конечности и обрекавший ее на рабство экономическое и политическое.

А какое было бы настроение умов у самих немцев-победителей? Почитайте такие книжки, как книжка Герцога33, посвященная торговой германской программе после победы, и вам станет это совершенно ясным. После победы в мировой войне Герцог предусматривал для своего отечества не успокоение на добытых лаврах, не мирное экономическое и культурное строительство, а сплошную коммерческую войну его против всего мира, которую предстояло вести по всем правилам особого военного искусства. Большинство лиц, работающих в области промышленности должно было быть включено в специальную "государственную организацию, подобную организации армии". - "Будущие торговые трактаты должны бы были быть написаны кровью и носить на себе печать немецкого могущества и немецкой справедливости".

Что же удивительного при таких условиях, что столько государств выступили против Германии? Преимущества политического режима, который она намеревалась предписать человечеству, всем представлялись одинаково сомнительными; никто не жаждал их. Напротив, опасность мирового германского владычества бросалась каждому в глаза и была страшна. И пусть здесь проявлялась всемирная борьба против возможного самоутверждения Морали в международных отношениях, борьба народов против Германии Вильгельма II являлась естественной и неизбежной: современное человечество уже неспособно поверить, что regis voluntas suprema lex esto34.

III

Обратимся теперь непосредственно к мировой политике. Для нее наиболее интересное и существенное в Германии - как мы ее описали, - это прежде всего ее империализм, затем ее роль консерватора в партийной борьбе народов и, наконец, ее усилия разрешить международную проблему по преимуществу в плоскости Морали. Иначе говоря, изучение предреволюционной Германии в свете понятий мировой политики очень помогло бы нам уяснить одновременно и то, в чем заключается истинное существо империализма, - и то, чего империализм требует от народов в качестве программы мирового консерватизма, - и то, чем является Мораль в современной международной жизни, и что может ожидать ее потом в качестве основы будущих международных отношений.

Начнем с империализма.

Как термин, термин империализма - один из наиболее употребительных в современном политическом языке. Как понятие, это - одно из самых спутанных и бессодержательных политических понятий.

Для одних, империалистической является политика всех великих держав; поэтому позволительно говорить о шести, семи или восьми империализмах. Для других, даже быть великой державой не значит непременно вести империалистическую политику; это - удел не более, чем двух или трех самых мощных и самых честолюбивых из великих держав. Третьи, напротив, склонны чрезмерно расширять число империалистических государств, так что в конце концов таковыми оказываются решительно все государства. Говорится, например, о румынском, сербском и греческом империализме.

Сокращение или расширение числа империалистических государств всецело зависит от того, что берется за отличительные признаки империализма. Ряд авторов полагает, что вести империалистическую политику могут лишь страны богатые, обширные, сильные, имеющие большое экономическое влияние на другие страны, и высококультурные. Эти авторы, естественно, сокращают в своем представлении количество империалистических государств до предельного минимума. Другие авторы, напротив, открывают проявления империализма в любых усилиях любых государств, направленных на самоусиление и саморасширение. А так как в мире едва ли найдется хоть одно государство, которое не стремилось бы увеличить свои государственно-политические ресурсы, то выходит, что вовсе не может существовать каких-либо неимпериалистических государств.