Борис Четвериков - Котовский (Книга 1, Человек-легенда)

В это время пришли разведчики. Последнее сообщение: галичане перекинулись на сторону поляков, создав тем самым опасность прорыва фронта.

- Я давно обратил внимание, - с досадой сказал Котовский, - что галичане занимают один за другим важные стратегические пункты. Оказывается, давно они что-то затевали! А ведь я об этом сигнализировал штабу дивизии.

- Значит, предстоит нам сегодня горячее дельце? Да? - спросил Ульрих.

- Уж мы проучим их! - ответил Котовский.

В тот же день, используя любимый свой прием - внезапность нападения, - Котовский ворвался в Жмеринку. Чтобы у мятежников создалось впечатление, что на них обрушились невесть какие силы, котовцы мчались по всем улицам и переулкам городишка, поднимая пальбу и взбивая облака пыли. Галичане были ошеломлены. Не дав им опомниться, Котовский захватил штаб галичан в полном составе.

- Надо было видеть эти кислые мины штабистов! - рассказывал Ульрих, заливаясь смехом. - Им показалось в первый момент, что это зрительная галлюцинация. Но, увы, это был подлинный, настоящий Котовский, и он предложил им сдать оружие и закончить на этом свою не блестящую карьеру!

5

Первая Конная двигалась. Копыта взбивали пыль на проселочных дорогах, и долго висела она желтым облаком над ложбинами, вербами, над прозрачными, чистыми прудами.

Вороные, саврасые, с черной гривой и черным ремнем по хребту, серые в яблоках, в крапинах, или, как говорят, в горчице, - кони всех мастей и возрастов двигались в строю через цветущие степи, через нарядную, ласковую Украину.

Была весна. Пели птицы. Солнце припекало совсем по-летнему. Конники мерно покачивались в седлах - кто в папахе, кто в кубанке, кто в остроконечном шлеме, одни одеты по всей кавалерийской форме, другие в рубахах, в ватниках, в кавказских бурках. У многих были отличные сабли, отбитые у деникинских офицеров.

Проходят полки, дивизии... Изредка в строю у кого-нибудь закапризничает конь и начнет плясать на месте, вскидываться на дыбы. На минуту собьет строй. Перемахнет через придорожную канаву, заросшую мятой да лопухами, и, промчавшись по пашне, по нежно-зеленым всходам бурака, успокоится и пойдет на рысях, храпя, пожевывая мундштук и выслушивая заслуженные попреки и брань хозяина.

Вот уже который день шла походным порядком конница. Повсюду оставили след недавние бои. Железнодорожное полотно было размыто и разворочено, из речной глади торчали железные балки, исковерканные фермы мостов. Вблизи городов ржавели вокруг депо мертвые паровозы, вагоны в тупиках зияли дырами пробоин.

Изредка удавалось погрузиться в эшелоны, и тогда под присвист, гиканье и песни тащились воинские поезда мимо сожженных станций, взорванных водокачек, мимо белых улыбающихся хат, окруженных цветущими яблонями и шелковицами.

Внезапно в открытом поле останавливался поезд. Паровозу не хватало воды. Тогда выстраивались цепью, протянутой до какой-нибудь извилистой речки, из рук в руки передавали полные ведра. Паровоз, получив запас воды, бодро фырчал. Водоносы прыгали на ходу в теплушки, оттуда торчало сено, конские головы, и поезд отправлялся дальше, попыхивая над степью сиреневым дымком.

На открытых платформах кутались в брезентовые покрышки кургузые трехдюймовки, и рядом, положив голову на зарядный ящик, спали непробудным сном бомбардиры. Громыхали походные кухни, высоко вскидывали оглобли тачанки, громоздился скарб армейского имущества. И были наглухо закрыты вагоны со снарядами. И кое-где в пестром составе мелькали зеленые, желтые классные вагоны с надписями мелом: "Агитпункт", "Штадив", "Санитарный". И вдруг совсем неожиданно заспанный дежурный по станции или телеграфист различали на одной из платформ аэроплан - неуклюжий, выпуска четырнадцатого или пятнадцатого года, какой-нибудь "альбатрос" или "фарман", любезно предоставленный французскими заводчиками Добровольческой армии и отнятый затем у белых красными частями.

Кто не знает, что такое двадцать пятое мая на Киевщине, на Днепре и на Буге! Двадцать пятое мая здесь - это кисти цветущих акаций; запах сладкий до дурноты; ветер теплый, любовный; сонное жужжание рыжего майского жука с мохнатыми лапками... Двадцать пятое мая - это блимканье гитары, песни девушек, всплеск весла... Двадцать пятое мая - это свадьбы и отплясывание веселого гопака, это лунные ночи над зеленым гаем, это дремлющий млин на пригорке... Вот что такое двадцать пятое мая на Киевщине и под Уманью.

Но не тогда, когда рыщут петлюровские банды по глухим дорогам! Не тогда, когда захватчики делят уже предполагаемую добычу - всю нашу родину, - каждый соответственно аппетиту выговаривая смачный кусок!

В нетерпении пляшут боевые кони на берегу Буга. Сбруя начищена. Гривы расчесаны. Волос блестит, как шелк. Конная готова к бою.

Вот прокатила в тачанке отважная пулеметчица Павшина. Мелькнули смуглое, монгольское лицо и белая папаха начдива Четвертой кавалерийской Городовикова. Прошла Одиннадцатая дивизия.

И уже завязываются бои.

По околицам защелкали выстрелы. Армия расчищала путь к основной линии фронта, торопилась встретиться с белополяками. Было захвачено много пулеметов, винтовок у петлюровских банд, у повстанческого Запорожского полка.

Промчался Дундич - любимец Первой Конной, рубака, наездник и меткий стрелок, славный сподвижник Буденного - Олеко Дундич, Красный Дундич, как прозвали его бойцы.

Прошла боевая Четырнадцатая дивизия Пархоменко.

Четыре кавалерийские дивизии и полк особого назначения были в составе Первой Конной. Это были отборные части. Но если Первая Конная покрыла себя неувядаемой славой, то пришедшая с Урала Двадцать пятая Чапаевская дивизия тоже знала за собой немало подвигов. Юго-Западный фронт становился грозной силой. У поляков все еще имелся перевес в пехоте, но советская конница была почти втрое многочисленнее, и это сыграло решающую роль.

Какие события совершались к моменту прибытия Первой Конной?

В середине мая наше командование подготавливало наступательную операцию на Западном фронте. Пилсудский готовил контрудар. Но он намечал свои действия на семнадцатое мая, а мы перешли в наступление рано утром четырнадцатого. Это наше наступление не достигло поставленных задач, но вынудило Пилсудского израсходовать значительную часть резервов и ослабить свои силы на Украинском фронте, перебросив войска в Белоруссию.

А на Украинском фронте шла между тем наша подготовка к новому удару по врагу. С двадцать шестого мая по второе июня здесь завязались затяжные кровопролитные бои. При этом удалось точнее определить группировку сил противника и наметить новые методы наступления советских войск, отказавшись от лобовых атак и создав ударную группу для прорыва Польского фронта.