Евгений Горбунов - Сталин и ГРУ

Берзин внимательно слушал выступление. Тухачевского он хорошо знал, хотя познакомились они после Гражданской, когда он уже пришел в Региструпр. Его взволнованность и эмоциональность были понятны — самому пришлось отступать вместе с частями 15-й армии. Но не учитывал начальник штаба, что в первые мирные годы слишком много сил, и особенно опытной квалифицированной агентуры, использовалось не по прямому назначению. Внимание к белой эмиграции было приоритетным. Эсеры, монархисты, савинковцы, особенно в начале 20-х, были в центре внимания не только политической (ИНО ОГПУ), но и военной разведки. Активные диверсионные и партизанские операции на территории Западной Украины, которыми руководил Разведупр, тоже требовали людских и материальных затрат. Поддержка «революции» в Германии и Болгарии в 1923 году тоже дорого обошлась.

Берзин вряд ли знал все подробности решений, принимаемых на уровне Политбюро, и очевидно верил, что эти «революции» идут снизу, а не сверху. И считал правильным, что Разведупр бросил в эти страны свои лучшие силы в ущерб операциям, связанным с получением военной информации. Он не собирался спорить с Тухачевским на этом совещании, но нужно было ответить на критику начальника штаба. Белая эмиграция отошла на второй план, и ею занимались только «соседи», как называли в Разведупре политическую разведку. К 1926 году обстановка изменилась. Закончилась полоса революций в европейских странах. В начале 1925 года была прекращена активная разведка в Западной Украине. Все это дало возможность Берзину перегруппировать агентурные силы, нацелить их на решение других задач, свойственных только военной разведке. Конечно, рассчитывать на быстрые успехи не приходилось, но некоторые результаты такой перегруппировки уже были.

Берзин выступал сразу же после Тухачевского:

— Михаил Николаевич прав, конечно, когда говорит о ряде недостатков в нашей разведывательной работе. Объективно это вполне понятно, так как наша разведка еще молода; она имеет всего лишь 5–6 лет. Если до сего времени в нашей работе мы и имели неправильные уклоны, то они объяснялись главным образом тем, что жизнь страны в это время и международная политическая обстановка ставили специфические задачи разведке и таким образом давали разведывательному аппарату своеобразную установку. Но начиная с 1926 года мы уже взялись за военизацию нашей разведки, проведя это через ряд организационных мероприятий, построение плана добычи и обработки материалов. Конкретно в круг нашей деятельности сейчас уже входят оперативные вопросы, изучение службы связи, железных дорог.

Ответ начальнику штаба дан. Ответ вежливый, тактичный, без излишней откровенности, которая и не нужна при подчиненных. Конечно, в разговоре с Тухачевским без свидетелей он скажет все, что думает о военной разведке и ее работе. А сейчас надо сказать о том, что его очень беспокоило: о работе военной цензуры, которая должна была поставить заслон болтливости печати. Слишком большая откровенность газет, журналов, книг, пишущих о Красной Армии, могла в будущем стоить очень дорого.

— Еще один важный вопрос — изучение того, что дает военная разведка. В этом вопросе приходится отметить, что у нас еще нет единого метода и системы использования материалов для изучения иностранных армий. Третий вопрос нашего совещания — о военной цензуре. Отмечу и здесь, что наша пресса раскрывает военные секреты больше, чем всякая другая пресса. Помещаются иногда такие организационные детали, которые массовому читателю вовсе неинтересны, но они интересны для противника, который их изучает и, не добывая даже секретных материалов, может хорошо знать Красную Армию. Военная цензура в настоящее время занята ограждением нас от этого демаскирования, но аппарат цензуры настолько еще слаб, что нам придется помочь ей в работе.

Берзин высказал все, что считал нужным, и теперь внимательно слушал доклад Никонова. Он был не только начальником самого большого по численности, но скромного по названию информационно-статистического отдела, но и помощником Берзина с ноября 1924 года. Уже больше двух лет они работали вместе в одной упряжке, во всем полагаясь друг на друга, помогая и советуясь друг с другом. Нередко спорили, когда Никонов отстаивал свою оценку полученной информации, свой анализ международных событий. Случалось, что, используя обширную информацию международной прессы, начальник отдела совершенно по-новому давал оценку тем фактам и документам, которые добывались агентурным отделом. И Берзин часто соглашался с его оценками событий и фактов.

Никонов говорил немного суховато, четко и сжато формулируя свои мысли и положения доклада. Чувствовался стиль его довоенной профессии: проповедника и учителя.

— В своем докладе я хочу обрисовать положение работы по изучению иностранных государств в центральном органе военной разведки РККА и наметить некоторые исходные данные для установления единого подхода к изучению иностранных государств в войсковых штабах и частях РККА. 4-му Управлению Штаба РККА приходится выполнять целый ряд весьма сложных и многообразных задач, среди которых наиболее важное значение имеют добыча и обработка материалов, необходимых для составления плана войны и оперативной работы Штаба РККА, а также накопление, систематизация, обработка, издание и распространение материалов, характеризующих организацию и боевое использование вооруженных сил вероятных противников СССР и театра военных действий для надлежащей подготовки РККА к войне.

Наконец, 4-е Управление является также тем органом, в обязанности которого входит тщательное наблюдение за всеми изменениями международной политической обстановки, которые могут затронуть интересы СССР и отразиться на его внешней безопасности. Своевременное предупреждение Реввоенсовета и правительственных органов СССР обо всех подобного рода изменениях доставляет немало забот и отнимает немало сил у центрального органа разведки. Уже из этого краткого перечня основных задач, лежащих на 4-м Управлении, ясно, насколько велика по своим размерам его работа и насколько многообразны те требования, которые к нему предъявляются.

Берзин вслушивался в цифры, которые приводил Никонов. Они впечатляли. 250 тысяч листов агентурных материалов за прошлый год. По четыре тысячи на каждого сотрудника отдела — слишком большая нагрузка. Но здесь уже ничем нельзя было помочь. Ни нарком, ни Реввоенсовет не пойдут на дальнейшее увеличение штатов Управления. И военный бюджет, и штаты РККА сведены к минимуму. Как руководитель военной разведки, он хорошо знал, что численность армии, центрального аппарата НКВМ недостаточна. Но увеличение РККА даже на несколько тысяч человек — функция «инстанции». Только она вправе принимать такие решения. И здесь не поможет и начальник Штаба РККА, хотя и на него цифры, приведенные Никоновым, произвели сильное впечатление.