Евгений Горбунов - Сталин и ГРУ

Сразу же за финским провалом последовал грандиозный провал во Франции. 19 декабря 1933 года в Париже были арестованы резидент 4-го Управления Вениамин Беркович с женой, его помощник Шварц, связистка Лидия Шталь, профессор Луи Мартен, работавший в отделе шифров морского министерства, и несколько агентов. Аресты продолжались более года и затронули кроме Франции также Великобританию, Германию и США. Лишь немногим сотрудникам резидентуры удалось скрыться. У арестованных были изъяты документы, радиоаппаратура (коротковолновые приемники и передатчики). Французский провал, явно связанный с финским, так же, как и последний, можно было предотвратить. Еще в 1932 году тогдашний резидент в Париже Кильчицкий обнаружил за собой наблюдение и сообщил об этом руководству, но его не отозвали.

Конечно, провалы у военных разведчиков бывали и раньше. Неопытность, особенно в начале 20-х годов, отсутствие квалифицированной агентуры и, как следствие этого, использование для разведывательной работы членов местных компартий — все это было и у Разведупра, и у ИНО ОГПУ тоже. Но такое количество серьезных провалов, причем за такой короткий срок, было, пожалуй, впервые. На фоне этих провалов деятельность руководства Управления во главе с Берзиным выглядела не лучшим образом. После публикаций во французской печати и выступления Сталина на Политбюро Особый отдел ОГПУ, который наблюдал за работой Наркомата по военным и морским делам, забил тревогу. Так как уже в те годы работа всех звеньев разведывательной триады (Разведупр, ИНО ОГПУ и отдел международных связей Коминтерна) курировалась Сталиным, то ему и была адресована подробная докладная записка о работе 4-го Управления Штаба РККА. На десяти страницах шло сухое перечисление всех резидентур Управления с фактами, датами, фамилиями провалившихся. Выводы были сведены в один абзац: «Тщательное изучение причин провалов, приведших к разгрому крупнейших резидентур, показало, что все они являются следствием засоренности предателями; подбора зарубежных кадров из элементов сомнительных по своему прошлому и связям; несоблюдения правил конспирации; недостаточного руководства зарубежной работой со стороны самого 4-го Управления Штаба РККА, что, несомненно, способствовало проникновению большого количества дезориентирующих нас материалов». Документ подписал всесильный зампред ОГПУ Генрих Ягода.

Время тогда было тихое. Киров был еще жив, и массовый террор еще не начался. В 1937 или 1938 годах за подобные провалы расстреляли бы все руководство Разведупра, обвинив каждого из руководителей в принадлежности одновременно к нескольким иностранным разведкам. Но весной 1934 года до этого еще не дошло и к стенке никого не поставили. Сталин внимательно изучил докладную Ягоды, наложил на первой странице, как он всегда это делал, резолюцию «В мой личный архив. И.Ст.» и решил рассмотреть работу военной разведки на очередном заседании Политбюро. Были подготовлены необходимые документы и проект постановления. И 26 мая на очередном заседании Политбюро обсуждался пункт 229/213 «Вопросы 4-го Управления Штаба РККА». Было принято развернутое постановление, и протокол № 7 был упрятан в «Особую папку», где и пролежал 60 лет до 1994 года.

Все вспомогательные материалы к постановлению Политбюро до сих пор находятся в недрах президентского архива, и установить авторов проекта постановления Политбюро о работе Разведупра пока невозможно. Но, очевидно, проект этого документа готовили профессиональные разведчики, тщательно проанализировавшие причины провалов в странах Европы. В постановлении отмечалось, что создание крупных резидентур в некоторых странах и сосредоточение в одном пункте линий связи нескольких резидентур — неправильно и возможность провалов резко возрастает. Отмечалось, что «переброска расконспирированных в одной стране работников для работы в другую страну явилось грубейшим нарушением основных принципов конспирации и создавало предпосылки для провалов одновременно в ряде стран».

Особое внимание при обсуждении в Политбюро было обращено на «недостаточность подбора агентурных работников и недостаточную их подготовку». Обстановка в Европе после прихода Гитлера к власти резко обострилась. Разведупр активизировал агентурную работу против Германии, создавая новые резидентуры как в этой стране, так и в соседних странах. Особое значение имела Варшавская резидентура, созданная Рудольфом Гернштадтом. Она успешно работала без единого провала до разгрома Польши, используя для получения ценнейшей информации сотрудников германского посольства в Варшаве во главе с послом Мольтке.

До 1935 года у Разведупра не было своего высшего учебного заведения, которое бы готовило военных разведчиков высокой квалификации. Берзин хорошо понимал необходимость создания хотя бы нормальной разведывательной школы с двухгодичным сроком обучения. Но все его попытки создать такое учебное заведение натыкались на непонимание и равнодушие Ворошилова, и он был бессилен что-либо изменить. Курсы усовершенствования по разведке при Управлении были в основном рассчитаны на новичков, которых набирали в Разведупр и которые получали там начальную подготовку. Восточный факультет Военной академии, большинство выпускников которого распределялось в Разведупр, давал только фундаментальную военно-политическую подготовку, и его выпускники работали в основном в странах Востока. Опытных и квалифицированных разведчиков не хватало, и приходилось использовать на агентурной работе малоопытных сотрудников. В постановлении Политбюро было признано также неправильным удовлетворение «всех запросов военных и военно-промышленных учреждений» по военно-технической разведке и «освещение агентурным путем почти всех, в том числе и не имеющих для нас значения стран». Время глобальной агентурной разведки, которой славилось ГРУ в послевоенные годы, еще не наступило.

Все предложения по реорганизации деятельности военной разведки были просмотрены и одобрены Сталиным. И это объяснялось не только тем, что генсек продолжал опекать свою разведывательную триаду, решая основные вопросы деятельности разведок. Это постановление так же, как и многие другие важнейшие вопросы того времени, принималось опросом членов Политбюро. Эта форма принятия решения исключала какое-либо свободное обсуждение на очередном заседании Политбюро, тем более что в 34-м состав высшего партийного органа был уже не тот, который был в середине 20-х годов. Сталину уже никто из них не возражал. И, зная, что любой вопрос, который выносился на заседание, предварительно рассмотрен и утвержден генсеком, они всегда голосовали «за». Возражавших, очевидно, не было. Так было и с постановлением о работе 4-го Управления. Вынесенное на утверждение постановление с предварительными поправками и замечаниями было принято. Текст был послан обоим наркомам: Ворошилову и Ягоде, и обоим руководителям разведок: Берзину и Артузову.