С. Ярославцева - Девять веков юга Москвы. Между Филями и Братеевом

Другой участок, в 24 дес. 1680 кв. саж., по левому берегу речки Котелки, где прежде стояла деревня Новоселки, Е.Н. Ржевская на следующий день (7 октября 1888 г.) продала потомственному почетному гражданину Льву Ивановичу Катуару за 10 420 руб. [140]На следующий год он пожертвовал часть означенных земель по берегу Котелки на Шаболовскую больницу. К финансированию этой больницы примкнули все окрестные заводчики, в том числе Якунчиков, Туманов, Шмидт, Ульянинов и др., всего на 16 коек [141].

Третий участок пустоши Новоселки в 73 дес. 2180 кв. сажен, расположенный между владением Туманова (вдоль Старостина оврага) и надельной землей крестьян села Зюзина, был продан уже наследниками господ Ржевских, которые предоставили право выезда и выхода из этой земли на Калужское и Якунчиковское шоссе. Покупателями стало Московское общество кирпичных заводов, а их имение стало известно под названием «Ясное» [142]. В 1898 г. на эту землю землемером был составлен план в границах: с землей дачи пустоши Новоселок (владение Туманова), землей наследников г-жи Ржевской, надельной землей крестьян деревни Шаболовки, наделом крестьян села Зюзина, церковной землей села Зюзина, вторично землей крестьян села Зюзина, землей пустоши Боташовой и надельной землей деревни Деревлевой.

Московское общество кирпичных заводов построило в имении все необходимые строения для проживания рабочих и производства. Здесь были 49 кирпичных сараев, один каменный трехэтажный корпус с кольцевой печью в 28 камер, каждая на 11 тыс. кирпичей, один каменный трехэтажный корпус, в нижнем этаже которого находилось помещение для кирпичной машины, один корпус с кольцевой печью в 20 камер вместимостью каждая в 15 тыс. кирпичей, две кирпичные дымовые трубы, строения для различных цехов и сложнейшее оборудование для них, и даже электрическое освещение по всему заводу и конторе от динамо-машины 1888 г. Судя по описанию, завод был оборудован по последнему слову тогдашней техники. В 1904 г. на заводе в Ясном трудилось 182 человека [143]. Но как видно, расходы Общества превысили доходы, Общество не смогло расплатиться с долгами, и имение пошло в уплату кредиторам. Московский купец Федор Иванович Афремов приобрел это недвижимое имение на торгах в декабре 1906 г. В течение 1907 г. завод бездействовал, поверенный купца обратился в управу с ходатайством о снижении земских сборов [144]. Завод начал работать только с 1908 г., трудилось здесь всего 100 человек [145], но предприятие продержалось до 1917 г., и земли Афремова – 68 дес. 740 кв. саж. – по-прежнему значились при дер. Шаболове [146].

Кирпичные заводы и каменное строительство в деревянной Москве одной из главных целей имело борьбу с пожарами, сохранение города. Ведь для этого в государстве не только развивали кирпичное производство, но и создавали пожарные команды. Согласно указу Елизаветы Петровны от 2 июня 1752 г. в Москве, а позже и в некоторых подмосковных селах при ведомствах или управах создавались пожарные ячейки с большими заливными трубами, бочками и прочим нужным оборудованием. Над ними было велено «от солнечного зноя и чрезвычайных дождей устроить навесы; лошадей казенных с людьми содержать тут же в обывательских домах, с зачетом за постой, т. е. приравнять их постой в домах к постою войск». При таких ячейках создавались и уличные пожарные команды жителей. Действовали они, как правило, при возникновении пожара в распоряжении полиции.

Вот они – бравые молодцы, деды сегодняшних бабушек. 1905 г. Добровольная пожарная команда села Зюзина на сборах у сельской пожарной ячейки. В пожарном сарае хранилось все оборудование, необходимое для тушения пожара. Фото из коллекции автора

Общаясь со старожилами Зюзина, я нашла этому неожиданное подтверждение. В домашнем альбоме одной из семей Зюзина обнаружилась редчайшая фотография. На ней – такая пожарная команда из жителей села в 1905 г., созданная заводчиком Романовым для охраны от пожаров и села, и трех кирпичных заводов, стоявших близ села в начале XIX в. Ведь на заводе Афремова было две гофмановских печи и две трубы, на заводе Лазарева-Станищева, находившемся рядом с лесом, – две печи и одна труба, на заводе Романова – одна печь и одна труба. Столько опасности из-за огня!

Все три зюзинских завода – Романова, Лазарева-Станищева и Афремова – не ожили после 1917 г. Они постепенно разваливались и были распроданы в конце концов к 1927 г. с торгов на слом [147].

Завод Романова располагался близ разъезда Коломенское (у нынешней станции метро Варшавская). Эту территорию в начале 1927 г. получил жилищно-строительный кооператив служащих Рязанско-Уральской железной дороги «Стрелка». Кооператив стал торопить проведение торгов, чтобы освободить территорию и получить право на тот материал (кирпич, кирпичный щебень), который можно получить при разборке разрушающихся строений. Крестьяне все последние годы рыли землю на территории всех заводов, добывая уже занесенные почвой кирпичи фундаментов, собирая кирпичный щебень. С нескольких заходов все распродали и на слом крестьянам, и кооперативу «Стрелка». И только один каменный дом с двумя крыльцами ЖСК «Стрелка» купил для жилья.

На заводе Лазарева-Станищева, расположенном у леса, тоже осталось одно здание, предназначенное для жилья: деревянный дом с каменным полуподвалом и с надстройкой такого же размера, как и первый этаж, с каменными лестничными клетками, на обоих этажах по четыре комнаты. Этот дом, переданный сельскохозяйственной артели, отремонтировали и заселили. Он стоял все годы, пока существовало село Зюзино, обрастал пристройками и был известен как хутор.

«1871 года Апреля 19 дня мы нижеподписавшиеся Московского уезда Зюзинской Волости крестьянская жена села Зюзина Авдотья Яковлева Седова и Волостной Писарь Зюзинской Волости Дмитрий Иванов Борисов сделали сей договор по обоюдному согласию в следующемъ: 1. Я Авдотья Седова отдала своего родного сына Алексея Тимофеева 13 лет мало умеющего грамоте для обучения лучшего письмоводства счетоводства чтения и других писарских практическихъ занятий на практику к Волостному Писарю Борисову сроком на три года. 2. А я Борисов взял к себе сына Седовой для обучения писарской должности если сын ее Алексей будет способен с тем чтобы мать его Авдотья Седова обязана содержать его на своем иждивении одежды и обуви и от меня Борисова в течение трех летъ требовать ничего не должны. Обучение должен я Борисов дать бесплатно. 3. Я Седова по обучении моего сына Алексея брать от Борисова не должна без его на то согласия а в противном случае Седова обязана уплатить Борисову за обучение сумму пятьдесят руб. серебром без суда и прекословия. 4. Я Борисов если буду служить в Зюзинской волости то не должен отказывать в обучении ее сыну но если я Борисов уволюсь из Зюзина в другую волость, то Седова если я пожелаю взять сына ее Алексея не должна задерживать, а если не согласится отпустить то согласно 3 пункта сего условия обязана выплатить за обучение. Если уволюсь и не поступлю несколько времени на должность, то Алексей должен находиться у матери и должен ждать моего места в другой волости. Алексей должен находиться на харчах Борисова бесплатно, а одежда и другие вещи должна исправлять Седова. 5. Я Седова предоставляю право Борисову поступать с Алексеем отеческим образом и волен он, если виноват будет сын, наказать его отечески, не причиняя вред здоровью. 6. По истечении трехлетнего срока должен Борисов или дать место, т. е. приискать, или положить жалованье сыну по возможности если будет годен сын Алексей и во всем как он Борисов пожелает устроить сына спорить не буду я. 7. А я Борисов должен о сыне ее Алексее иметь отеческое попечение и устроить к улучшению сына ее Седовой. Условие сие с обеих сторон выполнить свято в чем и подписуемся. При этом дополняется, что в случае смерти меня Борисова или Алексея то условие само собою уничтожается, но смертью Авдотьи Седовой условие сие не нарушается...» [148]