С. Ярославцева - Девять веков юга Москвы. Между Филями и Братеевом

В своей книге воспоминаний М.А. Дмитриев, племянник И.И. Дмитриева, не раз гостивший в доме Ирины Ивановны, посвятил немало строк всем членам обширного семейства. Вот что он писал о братьях: «Иван Петрович, действительный член того же общества [ОИДР. – С.Я. ], занимался преимущественно историей и ботаникой; у него на даче за Серпуховской заставой был прекрасный зимний сад, составленный из трех отделений, по различным климатам жарких поясов, где находились в группах деревья Южной Америки, Индии и Африки. Переход из дома в этот сад составлял птичник, в котором были насажены уже наши отечественные деревья. У него тоже была отборная и огромная библиотека... Младший брат Петр Петрович был совсем не похож на старших ни умом, ни познаниями. Отец их, заботившийся о воспитании старших и отпустивший их на службу в Петербург, не хотел учить младшего, говоря, что от тех никакой нет подпоры в старости, что им, как ученым, с ним скушно, оттого и живут далеко, а что этого сына он готовит на утешение своей старости. Взяли мадам, поучили его немножко по-французски, да тем и кончилось. Потом записали его в гвардию и перевели с чином в провиантскую комиссию, где он ничего не делал... Тут он присватался как-то к дочери Кутузова (потом князя Смоленского) и был помолвлен. Кутузов выпросил ему камергерство, что давало тогда генеральство. Но открыли, что он глуп и ревнив, и отказали. Дочь вышла после за Хитрова, а он, никогда не служа, вышел в действительные камергеры, то есть, по-нынешнему, в действительные статские советники. Он строил, не имея понятия об архитектуре, имел инструментальную, вокальную и роговую музыку, был человек очень добрый, раздавал много денежных награждений и пенсий...» [577]

Впрочем, и умница Платон Петрович, служа еще в гвардии, тоже разорился, наделав долгов, которые отец отказался оплачивать, и только после его смерти Ирина Ивановна заплатила долги пасынка – более 100 тыс. руб.

Когда после кончины Ирины Ивановны Бекетовой ее наследство должны были разделить между собой два ее сына – статский советник и кавалер Иван Петрович и действительный камергер и командор Петр Петрович, – полюбовно они не договорились. Петр Петрович обратился к медиаторам (посредникам), недовольный бездействием брата: «После шести недель следовало бы приступить к разбирательству бумаг и к дележу – но вместо сего брат прислал мне при письме сведение о недвижимом имении, а о движимом я от него извещен не был. Не знаю, сколько денег по вложениям долгу в товаре, меди, железа и прочего. И посему всепокорнейше прошу... войти в разбирательство между нас с братом моим и принять со стороны в справедливости Ваше участие... и разделить нас на основании законов» [578].

Посредники поручили Ивану Петровичу составить перечень двух частей имения, разделив его поровну, а Петру Петровичу предоставлялось право выбрать любую из этих частей. Петр Петрович выбрал вторую часть, в которой главным был: «Завод Богоявленский медный, со всеми к нему принадлежащими деревнями и землями, также и всеми рудниками... крестьян при заводах и деревнях по последней ревизии написано 1201 душа...» Кроме завода, в эту часть входили еще селения, среди которых были «Московской губернии и уезда село Борисовское, Зюзино тож, и деревня Изютина, в которых за исключением отпущенных на волю: семейства Ивана Кирилова и вдовы Ирины Егоровой, и дворовых людей 52 душ, особо в раздел положенных, останется по последней ревизии написанных 135 душ, доходу получается 3015 руб.». Приписанные к селу Борисовскому 52 дворовых человека были разделены между братьями пополам и перечислены поименно в первой и второй частях.

Иван Петрович после раздела вывез доставшихся ему дворовых людей в свои владения.

По приговору господ медиаторов, утвердивших раздел наследства между двумя братьями (июнь 1824 г.), Петр Петрович Бекетов стал владельцем села Борисовского и деревни Изютино [579]. Полотняная фабрика, которая работала тогда при селе Борисовском, досталась Петру Петровичу, а суконная при селе Лаишевке – Ивану Петровичу. Последнему отошли и два железных завода, и каменный дом матери в Москве на Пречистенке. Половину стоимости дома – 80 000 руб. – Петр Петрович получил ассигнациями.

Судьи-медиаторы в июне 1824 г. утвердили и раздельный акт движимого имущества, однако этот раздел затянулся надолго. Петр Петрович, не согласный с действиями брата Ивана Петровича, подал в июне 1824 г. прошение в Московский уездный суд. Но Иван Петрович винил в затягивании раздела Петра Петровича и в поданном от себя сведении в суд «объяснил, что он, со своей стороны, не только не имеет выгоды медлить с окончанием раздела движимого имения потому, что от неокончания оного и находящаяся в конторе сумма в 90 000 руб. не приносит ему ни малейшей пользы, из числа ж сей неразделенной суммы означенному брату его Петру Петровичу Бекетову не принадлежит ни полушки потому, что он пожертвовал ими в пользу петербургских жителей, потерпевших от наводнения». Можно сказать, старший брат недвусмысленно заявил, что младшему не на что претендовать при этом разделе. Просвещенный Иван Петрович умел находить общий язык с властями, а рассерженный на брата Петр Петрович не хотел идти с ним на мировую.

И департамент отметил эту внешнюю покладистость старшего и неуступчивость младшего, из-за которой так затянулся раздел: «...Означенный раздельный акт хоть сим департаментом в том же июне месяце и утвержден, и статский советник Иван Бекетов и заявлял всегда готовность к выполнению оного, но брат его, действительный камергер Петр Бекетов, ни к отчету по домовой конторе, ни к разделу движимого имения, за всеми понуждениями как сего департамента, так и Московского губернского правления, даже и по объявлении ему, что он подвергнется за сие ответственности, указом 1786 года февраля 14 дня положенной, не приступил, и через то дом брата своего оставил занятым тем имением и дворовыми людьми ему принадлежащими, отчего владелец сего дома ни сам его заместить, ни отдать в наем не мог, лишен быв от того хозяйственных выгод, а сверх сих убытков и дворовые люди по медиаторскому положению долженствующие сдать наследникам имение и получить отпускные, по несдаче оных им оставались на том же жалованье и содержании, какое они получали от бывшей помещицы своей, почему вынужден уж был сам департамент сей привесть все оное имение для раздела в ясность... А указом 1786 года... повелено... буде в котором роде или семье окажутся столь развращенные нравы, что по ябеде и неспокойству участвующих в двухгодичный срок дележа окончить не могут, тогда на все имение наложить запрещение и взять дворянское в призрение Дворянской Опеки, а мещанское в призрение Городового сиротского суда и от оных определить опекунов...» [580]