Николай Харин - Д'Артаньян в Бастилии (Снова три мушкетера - 2)

- А вы, Арамис?

- Да, что такое? - Арамис, выведенный из глубокой задумчивости обращенным к нему вопросом, ответил не сразу.

- Когда вы окончательно убедились в том, что так д'Артаньяна нам освободить не удастся?

- Примерно тогда же, что и Атос.

В этот момент в дверь постучали, а затем в ней показалась исполненная решимости физиономия Планше.

- Я только хотел доложить, что мои ребята готовы выступить в любое время, а сам я в полном вашем распоряжении, господа! - заявил расхрабрившийся Планше.

- Вот что, Планше, - сказал Портос. Его голос, потерявший обычную звучность, поразил славного малого. Еще удивительнее оказались произнесенные этим, некогда победительно рокочущим, а теперь тусклым голосом слова:

- Пожалуй, твои ребята могут спокойно спать эту ночь. И все последующие ночи тоже.

Планше замер, словно громом пораженный. И тут Атос проговорил:

- Подождите, поспешность никогда к добру не приводила. Все твои солдаты нужны нам, Планше. А ты - тем более.

Глава двадцать седьмая

Ночной переполох

- Теперь я и вовсе перестал понимать что бы то ни было! - удрученно признался Портос. - Вы с Арамисом только что окончательно меня убедили в том, что план никуда не годится. Только все стало на свои места.

Я ведь и сам знаю, что не мастер придумывать планы, как вы снова...

- Раз у нас нет ничего лучшего, мы просто обязаны попробовать.

- Что попробовать?!

- Вытащить д'Артаньяна.

- Вы говорите серьезно, Атос? - Портос и Арамис произнесли это хором.

- Я серьезен, как никогда. И совершенно трезв, заметьте, - невозмутимо откликнулся Атос.

- Что же вы в таком случае предлагаете?

- Что я предлагаю? Черт побери, я предлагаю попытаться вытащить д'Артаньяна, как только что вы сами сказали!

- Да, но как это сделать?!

- Как мы и намеревались с самого начала.

- Но ведь мы только что пришли к выводу, что это невозможно!

- На свете существуют невозможные вещи, однако их немного.

- Итак?..

- Итак, этой ночью мы попробуем, если вы не против.

- Как, тысяча чертей, я могу быть против, если есть хоть малая надежда! - вскричал оживший на глазах Портос.

- Что до меня, - кротко проговорил Арамис, - то мне остается только присоединиться к вам, так как, если мне вздумается возразить, я все равно в меньшинстве.

- Тем лучше, - невозмутимо произнес Атос. - Тогда я отправляюсь в казармы мушкетеров, а вы распоряжайтесь остальным. Я всецело полагаюсь на вашу аккуратность и предусмотрительность, Арамис, а также на ваш военный опыт и решительность, Портос.

И Атос ушел. После этого был вновь призван Планше, которому поручили привести полуроту копейщиков. Жемблу, находившийся в соседней комнате, занялся сматыванием лассо, присоединив к нему еще несколько веревок попрочнее. Арамис уделил внимание арбалету, а Портос - пистолетам и шпагам.

Одним словом, работа закипела, и время до наступления сумерек прошло незаметно.

***

Поначалу из темноты доносились крики и шум. Затем раздалось несколько выстрелов. Часовые у ворот насторожились.

Конский топот, опять крики, беспорядочная стрельба и.., из ночной темноты выступила фигура человека с обнаженной шпагой в руке.

В полном соответствии с известным читателю планом Портоса, мушкетер (а человек, появившийся из темноты, несомненно был мушкетером) прерывистым голосом сообщил часовым о нападении целой шайки мятежников на карету с арестантом. Дальнейшие события развивались так, или почти так, как ожидалось. Подошедший на шум офицер раздумывал недолго. Он приказал отворить ворота, и отряд гарнизона Бастилии поспешил на выручку конвою мушкетеров, подвергшихся нападению.

Тем временем небольшая группа, состоящая из Портоса, Арамиса и Жемблу, форсировала внешний ров. Он не был заполнен водой, поэтому заговорщики просто спустились на его дно, поросшее бурьяном, на веревках, а затем взобрались на вал с противоположной стороны.

Тут они столкнулись с первым непредвиденным препятствием. Оно предстало перед ними в виде часового в железном шишаке, собиравшегося было поднять тревогу, но своевременно схваченным Портосом за ногу и повергнутым наземь. Часового связали, заткнули ему рот платком и оставили лежать возле стены. На стену поднялись по лестнице, которую Портос нес как перышко и которая жалобно заскрипела под его внушительным весом.

- Стреляйте, Арамис! - прогудел великан, сажая Жемблу на стену.

- Приготовьтесь, Портос! - откликнулся Арамис, прицеливаясь из арбалета в то место, где, по его мнению, должно было находиться окно камеры д'Артаньяна. - Будь готов и ты, Жемблу!

- Будьте спокойны, сударь! Я не подведу. - отозвался слуга, раскручивая лассо. - Как только покажется часовой, я мигом заарканю его. Он у меня и пикнуть не успеет.

Дальнейшие действия Портоса отличались от того, чем он предполагал заниматься вначале, и были подсказаны Атосом, внесшим коррективы в первоначальный план. Портос перелез через стену, спустился по веревке, которая выдержала его, очевидно, потому, что на ней, по выражению Жемблу, выбиравшего ее, "можно было вешать быка", и отважно бросился в воду. Атос, принявший командование операцией на себя, объяснил Портосу его новую роль. Она усложнилась, но теперь великан сделался центральной фигурой во всем их отчаянном предприятии.

Слава требует жертв. И Портос принес жертву. Он кинулся в холодную воду и шумно поплыл вперед, рассекая ее, подобный плавучему острову, внезапно оторвавшемуся от берега стремительным приливом или шквальным ветром. Портос принес жертву не только славе, но и дружбе. Переплывая ров, он думал прежде всего о д'Артаньяне. Издалека доносился шум, выстрелы и крики часовых, пытавшихся разглядеть происходящее невдалеке маленькое сражение, как они полагали. Барабаны во внутреннем дворе выбивали тревогу.

Портос благополучно переплыл ров и выбрался на противоположную сторону. Над головой его просвистела арбалетная стрела, выпущенная Арамисом. Она ударилась о камни мрачной Базиньеры и упала к ногам Портоса.

- Ах, черт! В этакой темноте Арамису никогда не попасть в маленькое оконце, - проворчал Портос, осматриваясь в поисках подходящего булыжника.

Булыжник не попадался. Летели драгоценные мгновения.

Переполох, вызванный спектаклем, режиссерами которого были Атос и Планше, не мог длиться бесконечно. Арамис снова выстрелил. И вновь с тем же результатом.

- Тысяча чертей! - воззвал Портос у подножия башни. - Неужели он слит?! И это в то время, когда не спит ни один солдат в Бастилии! Д'Артаньян, друг мой, проснись!!

Однако гасконец не спал. Полученная весточка от друзей совершенно лишила его сна. Каждую ночь он чутко прислушивался к малейшему шороху. Отсюда следует, что весь этот шум не прошел для него незамеченным. Он напряженно внимал барабанному бою, глухо отдающемуся между толстых стен тюремных коридоров, и стискивал кулаки до боли в суставах.