Игорь Пыхалов - Великий оболганный Вождь. Ложь и правда о Сталине

Эта хлёсткая фраза обычно приписывается академику Т. Д. Лысенко. Например, в недавнем интервью с директором Института общей генетики им. Н. И. Вавилова членом-корреспондентом Российской академии наук Николаем Янковским журналистка Наталия Лескова решила блеснуть эрудицией:

«7 августа 1948 года с трибуны сессии ВАСХНИЛ в зал были брошены слова: „Генетика — продажная девка империализма“. Зал поддержал оратора, народного академика Трофима Лысенко, бурными аплодисментами» [743] Член-корреспондент РАН Николай Янковский: Страшные времена для генетики в нашей стране позади. Хотя мелкие нападки на неё продолжаются… // Вечерняя Москва. 2010, 29 января. № 15(25 283). С. 4. .

Однако если мы обратимся к стенографическому отчёту сессии ВАСХНИЛ [744] О положении в биологической науке. Стенографический отчёт сессии Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени В. И. Ленина. 31 июля — 7 августа 1948 г. М., 1948. , выясняется, что ничего подобного Трофим Денисович не говорил, ни 7 августа, ни в другие дни. Более того, Лысенко и его сторонники осуждали не генетику вообще, а «менделевско-моргановскую генетику», противопоставляя ей правильную, мичуринскую генетику.

На самом деле фраза «Генетика — продажная девка империализма» впервые прозвучала в пьесе писателя-сатирика Александра Абрамовича Хазина «Волшебники живут рядом» (1964), поставленной Ленинградским театром миниатюр под руководством Аркадия Райкина [745] Душенко К. В. Словарь современных цитат: 5200 цитат и выражений XX и XXI вв., их источники, авторы, датировка. 4-е изд., испр. и доп. М., 2006. С. 498. .

Таковы наши доморощенные антисталинсты: сперва сами сочинят за Сталина или Лысенко хлёсткую фразу, затем с энтузиазмом борются с плодами собственных фантазий:

«„Продажная девка империализма“. Интересно, что можно было бы обозначить так сегодня? Даже политические провалы носят менее броские имена — например, Уотер-гейт… Люди, что ли, стали менее изобретательны в ярлыках?» [746] Бехтерева Н. П. Магия мозга и лабиринты жизни. СПб., 1999. С. 15.

Эта фраза приписывается генеральному прокурору СССР А. Я. Вышинскому. Дескать, руководствуясь этим принципом, сталинские опричники выбивали признания у невинных жертв.

Что же говорил Александр Януарьевич на самом деле?

«Положение обвиняемого в уголовном процессе, как и ответчика в гражданском процессе, отличается от положения других лиц, характеризуется известным своеобразием. Было бы неправильно поэтому не делать никакого различия между их положением на суде и положением свидетелей или экспертов. Достаточно напомнить, что обвиняемый и ответчик — лица, заинтересованные в деле больше, чем кто-либо другой. Это накладывает известный отпечаток и на отношение к ним со стороны суда, обязанного более критически относиться к их объяснениям. Тем не менее обвиняемый (подсудимый) и ответчик не должны и не могут рассматриваться в качестве неполноценных участников процесса, тем более в качестве неполноправных субъектов процесса.

С другой стороны, было бы ошибочным придавать обвиняемому или подсудимому, вернее, их объяснениям, большее значение, чем они заслуживают этого как ординарные участники процесса. В достаточно уже отдалённые времена, в эпоху господства в процессе теории так называемых законных (формальных) доказательств, переоценка значения признаний подсудимого или обвиняемого доходила до такой степени, что признание обвиняемым себя виновным считалось за непреложную, не подлежащую сомнению истину, хотя бы это признание было вырвано у него пыткой, являвшейся в те времена чуть ли не единственным процессуальным доказательством, во всяком случае считавшейся наиболее серьёзным доказательством, „царицей доказательств“ (regina probationum).

К этому в корне ошибочному принципу средневекового процессуального права либеральные профессора буржуазного права ввели существенное ограничение: „царицей доказательств“ собственное признание обвиняемого становится в том случае, когда оно получено правильно, добровольно и является вполне согласным с другими установленными по делу обстоятельствами.

Но если другие обстоятельства, установленные по делу, доказывают виновность привлечённого к ответственности лица, то сознание этого лица теряет значение доказательства и в этом отношении становится излишним. Его значение в таком случае может свестись лишь к тому, чтобы явиться основанием для оценки тех или других нравственных качеств подсудимого, для понижения или усиления наказания, определяемого судом» [747] Вышинский А. Я. Теория судебных доказательств в советском праве. Изд. 2-е, доп. и перераб. М., 1946. С. 205–206. .

«Нельзя поэтому признать правильными такую организацию и такое направление следствия, которые основную задачу видят в том, чтобы получить обязательно „признательные“ объяснения обвиняемого. Такая организация следствия, при которой показания обвиняемого оказываются главными и — ещё хуже — единственными устоями всего следствия, способна поставить под удар всё даю в случае изменения обвиняемым своих показаний или отказа от них» [748] Там же. С. 208–209. .

Как мы видим, Вышинский не только не считал признание царицей доказательств, а напротив, резко критиковал такие взгляды, как глубоко ошибочные и вредные.

В длинном списке «сталинских преступлении» не последнее место занимают пресловутые гонения на кибернетику. «Всем известно», что в результате тупости кремлёвских идеологов, не желавших осознать необходимость развития вычислительной техники, Советский Союз безнадёжно отстал от США в компьютерной области. Например, вот что пишет академик Н. П. Бехтерева:

«Не привозили и не покупали бы мы сейчас „персоналок“ (персональных компьютеров), если бы другой придворный острослов и иже с ним не остановили на годы технологию и методологию вычислительной техники, утверждая, что кибернетика — лженаука» [749] Бехтерева Н. П. Магия мозга и лабиринты жизни. СПб., 1999. С. 16. .

А вот цитата из вышедшего в 1985 году очередного конъюнктурного стихотворения Евгения Евтушенко:

Общеизвестно: где гонения, там и репрессии. В промытых хрущёвской и горбачёвско-яковлевской пропагандой мозгах российских обывателей тут же возникают унылые вереницы миллионов репрессированных кибернетиков, бредущих по заснеженной тайге в лагеря ГУЛАГа.