Александр Торопцев - Двенадцать подвигов России

В предыдущие пять тысяч лет в разных цивилизационных центрах земного шара возникали державы имперского типа. Их «строители» пользовались разными средствами, методами создания громоздких государств. По-разному народы-основатели империй относились к тем, кого они завоевывали, присоединяли, кто добровольно либо из каких-то корыстных побуждений входил в состав крупных держав. По-разному осваивались земли этих народов.

История Римской и Московской империй имеет много общего, так много общего, что я имею смелость назвать их близнецами.

Для того чтобы обосновать это утверждение, необходимо провести пусть самый короткий историологический анализ движения в пространственно-временном поле держав Римской и Московской, хотя бы с того момента, когда и там, и здесь были созданы централизованные государства, и до того момента, когда Римская и Московская державы стали державами имперского типа.

В Риме этот сложнейший период начался приблизительно в середине третьего века до н. э. и завершился во времена правления Октавиана Августа. Московская держава прошла этот путь в период с середины пятнадцатого века до времён правления Петра Великого. Для того и другого государств эти временные интервалы были, пожалуй, самыми насыщенными, социально и психологически напряженными, самыми сложными для политических и государственных деятелей, вынужденных, говоря спортивным языком, бежать на крутых виражах истории с мощным ускорением, и для обыкновенных граждан, которым эта историческая беготня доставляла массу хлопот.

И в том, и в другом случаях были великолепные достижения в деле государственного строительства и поражения. И то, и другое государства совершили в мировой истории подвиги равнозначные. Говорить, что дело римлян мельче, чем дело русских, было бы наивно, несправедливо. Хотя бы потому, что глобальные задачи у тех и других были разные. Римляне явились своего рода приёмо-передаточным звеном между Древним миром и Средневековьем. И эту, на мой взгляд, главную историологическую задачу они решили на очень высоком уровне. У строителей Московской империи был иной заказ ее величества истории. В чем-то он был сложней римской задачи, в чем-то проще. Московская империя должна была поддерживать политическую стабильность в Евразии, а значит, политическую стабильность на земном шаре. Этот постулат может понравиться далеко не всем историкам, социологам, особенно политикам.

Чтобы убедиться в обоснованности высказанного мной утверждения, любой читатель должен разложить в большом помещении (можно — в длинном коридоре) политические карты земного шара, начиная с середины XV века вплоть до начала XXI века. Лучше если бы эти карты отражали состояние планеты Земля через каждые десять лет. На крайний случай — через каждые двадцать пять лет. Эта историологическая панорама расскажет человеку о многом. Русское государство, всегда окруженное сильными соперниками, примысливало от каждого из них ровно столько, сколько нужно было для гармонического развития окружающего ее мира.

Если бы, например, во второй половине XV века Великому княжеству Литовскому удалось продолжить захват русских земель, что это государство спокойно делало, пользуясь слабостью Руси, платившей дань Орде, то и в прибалтийском регионе, и в Центральной Европе сразу же возникла бы нестабильность. Потому что ни Швеция, ни страны Центральной и Западной Европы не обрадовались бы возвышению Литовского государства, как не обрадовались они возвышению Швеции во второй половине XVII века.

Если бы во второй половине XVI века османам удалось захватить Астрахань (поход 1569 года), то они вполне могли бы вместе с крымцами надежно пристегнуть к себе восточноевропейскую степь, подойти к Дунаю с востока и севера, а это тут же вызвало бы переполох в Европе.

В XVIII веке Россия вышла к берегам Тихого океана. Туда же стремились англичане и французы, уже чрезмерно сильные для политической стабильности земного шара. Ясно, что если бы англичане захватили Дальний Восток, то войн там было бы больше, и не только там. То же самое произошло бы в Центральной Азии в XIX веке — англичане очень хотели захватить вместе с Афганистаном и территории современного Таджикистана, Туркменистана, а то и Казахстана. Многовато было бы одним англичанам всего этого богатства, не смирились бы с этим другие государства, военная напряженность на планете усиливалась бы…

Подобные выводы читатель может делать сам, внимательно отслеживая изменение политической карты земного шара в целом и политической карты вокруг Русского государства, Российской державы, СССР, Российской Федерации.

Русь-Россия всегда находилась на пограничье сложнейших государственных миров, являясь своего рода демпфером политических амбиций разных государственных и политических деятелей. Это, конечно же, не значит, что русские князья, цари, императоры, генсеки и президенты понимали одну из главных историологических задач российского пространства и только о том и думали, как бы им сохранить эту самую политическую стабильность планеты.

Это выглядит смешно: скажем, собрал великий князь всея Руси Иван III Васильевич своих князей да воевод и сурово изрек нечто вроде: «Дорогие соотечественники! Чтобы на земном нашем шаре было спокойно, нам с вами нужно воевать шведов!» Или в другой ситуации: «…Иду на Литву… на шведов… на французов… на Афганистан». Действительно, смешно слегка.

В любой исторической ситуации любой российский правитель решал, конечно же, свои насущные, конкретные задачи. Как и любой консул, император Рима. Как и любой государственный деятель любой страны любой эпохи. Но… жизнь земного шара удивительно логична. Жизнь каждой страны удивительным образом вписывается в логику движения земного шара, в «канат жизни». Жизнь великих людей удивительно логична! Хотя эту логику не так-то просто понять даже спустя несколько веков, и уж совсем трудно её прощупать в «реальном измерении», то есть во время жизни того или иного великого деятеля. Между прочим, виною тому является нередко сама конкретика жизни, сложная конкретика. Какою бы симпатичной ни являлась моя версия о логичности движения «каната жизни», стран, великих людей, но «суха теория, мои друг, а древо жизни пышно зеленеет», и ветвям этого древа, то есть в данном случае нам, людям, далеко не всегда хочется, чтобы наша личная логика жизни была известна кому бы то ни было. В самом деле, если бы те же князья литовские, талантливые политические деятели, наверняка знали, что их сильному, симпатичному государству усиливаться нельзя… для европейской стабильности, то какой же скучной была бы история Европы в XV–XVI веках (всегда!), какой же скучной была бы жизнь и её логика!