Александр Торопцев - Двенадцать подвигов России

Поражение в Нидерландской войне положило конец периоду испанского преобладания в Европе, хотя Испания еще оставалась очень сильной и вполне обоснованно мечтала о реванше.

В 1618 году вспыхнула Тридцатилетняя война, надолго отвлекшая многие страны от других проблем, в том числе от мечтаний поживиться чужим богатством в Восточной Европе. Германия и Испания (Католическая лига), с одной стороны, и протестантские княжества Южной и Западной Германии, Дания, Швеция, Франция (Евангелическая уния), с другой стороны, в течение трёх десятков лет держали друг друга в напряжении. Война закончилась разгромом Германии, которая распалась на 300 самостоятельных государств, потеряв при этом до 75 % населения.

Победа для Евангелической унии была нелегкой. Многие страны потеряли лучших полководцев, воинов. Им нужна была передышка. С запада и северо-запада русские большой беды могли не ждать.

Но устала завоевывать и Османская империя, достигнув апофеоза своего величия. В XVI веке у нее появился грозный соперник на востоке — государство Сефевидов. Сразу после окончания Кипрской, удачной для себя, войны Османская империя втянулась в другую войну, Ирано-турецкую, которая продолжалась с 1578 по 1639 годы. Так и не выявив победителя, она заметно ослабила обоих противников. Имея у себя под боком Сефевидский Иран, Османская империя в XVII веке даже думать не могла о крупномасштабных во времени и в пространстве операциях в Восточной Европе. Но и набирающий силу Иран не мог позволить себе такую роскошь: попытаться прорваться по Кавказскому коридору к Астрахани. У Сефевидов, кроме Османской империи на западе, был еще один мощный соперник — на юго-востоке: империя Великих Моголов, достигшая при Аурангзебе (1618–1707 годы, правил с 1658 года) вершины могущества. Чуть позже, в XVIII веке, шахи Ирана будут вести успешные войны против Великих Моголов, но к тому времени страна Московия превратится в Российскую империю, которая сама будет диктовать свои условия всем соседям. Далеко на востоке от Русского государства на рубеже XVI–XVII веков резко окрепли маньчжуры. Не надо думать, что Маньчжурия очень уж далеко от Восточной Европы. Не намного дальше, чем реки Орхон, Оном и Керулен, в долинах которых в XII–XIII веках созрела энергия громадной завоевательной силы. Согласно легендам, потомки Чингисхана несколько веков хранили печать Темуджина как символ власти, как символ веры в то, что попытку создать государство «от моря и до моря» можно повторить еще раз, еще сотни раз — до тех пор, пока не осуществится эта сумасбродная идея Саргона I Великого и Чингисхана. Маньчжурский хан Нурхаци (1559–1626 годы) в 1616 году основал династию Поздняя Цзинь, вел войны с соседними племенами, с Кореей, с Китаем. Его сын Абахай первым делом добыл у потомков Чингисхана печать основателя державы монголов, тем самым заявив о себе… как о преемнике Темуджина и его сумасбродной идеи.

«Вода течет туда, где ниже, и в этом ее мудрость». Разливаясь с долин трех вышеуказанных рек по просторам Евразии, людская мощная энергия растекалась именно по тем направлениям, где «было ниже», где энергетический потенциал наций, народов, племен, стран и империй, ослабевший из-за всемировой Смуты X–XIII веков, заметно уступал потенциалу «людей длинной воли» — людей Чингисхана, попросту говоря, взявшего то, что плохо лежало.

У Нурхаци и Абахая задача была посложнее. Они слышали о казаках, подданных Белого царя, которые с упрямством морской волны накатывались на Сибирь, продвигались все дальше и дальше на восток.

Как обладатель печати Чингисхана, Абахай не мог думать об империи «от моря и до моря». Но, мудрый человек, он знал, какую мощь несут в себе упорные казаки, как высок потенциал того народа, из недр которого волнами расходятся по Сибири отряды. Вода течет туда, где ниже. Абахай повел людей на юг — в громадный Китай, пораженный долгой, кровопролитной гражданской войной.

Очень повезло русскому народу в XVII веке, когда все народы и страны Евразии, обнимавшие страну Московию с запада, юга и востока, вынуждены были заниматься своими проблемами. С севера к русскому государству прижимался Ледовитый океан.

Первые Романовы, а также все, кто в той или иной степени участвовал в управлении государством, чисто внешне могли выглядеть этакими пассивными баловнями судьбы: страна богатая; народ, хоть и «бунташный», но в меру; «политическая теплица», сооруженная «международной обстановкой», довольно прочная, особой нужды в резких движениях, в экстенсификации всего технологического процесса жизни не спеша развивающегося государства нет, а если такой нужды нет, то и не стоит подгонять события, строить заводы, открывать университеты и так далее, и так далее. Ничего не нужно менять — нужно жить по-русски. Степенно. Именно так и жили первые Романовы и возглавляемая ими страна.

Это позволило русским с минимальными душевными, духовными и физическими потерями преодолеть непростую (хоть и в «теплице» расположенную) временную дистанцию: 1613–1682 годы.

Значительная часть специалистов по истории военного дела в Русском государстве, Российской державе, считают, что Петр Великий создал принципиально новую русскую армию, одержавшую в период с 1700 по 1917 годы много прекрасных побед в битвах, сражениях, походах, войнах. Победы действительно были блистательные, но я бы не рискнул называть российскую армию в обозначенный период только детищем Петра Великого. Эту армию творили Б. П. Шереметев и А. И. Репнин, другие бояре, «выходцы» из XVII века, сторонники русской старины, а также люди из ближайшего окружения Петра Великого и, конечно же, сам первый русский император, и дворяне, и рядовые солдаты, и не только во времена великого преобразователя, но и много позже его смерти, вплоть до 1917 года, вплоть до Гражданской войны в России. Победы российской армии в XVIII–XX веках стали возможны не только и не столько потому, что ее якобы создал один Петр, гений, но потому, что она, от рядового до генерала, впитала в себя духовные идеи, сформированные в предыдущие века русской истории.

Почему бесправный русский солдат, обычно из крепостных крестьян, так любил русского генерала, восторгался им, готов был отдать за него жизнь? Почему российский солдатик бросался на самые невероятные штурмы, рвал в штыковых атаках всех, кто пытался противостоять ему? Почему русские генералы, потомственные дворяне, князья, графы, бароны, ходили со своими солдатами в атаки, а то и поднимали солдатиков своих, вдруг оробевших, в атаки? Не барское ведь это дело — ходить в атаки с быдлом? Почему это явление было массовым в российской армии вплоть до Первой мировой войны? Почему?

Почему все честные биографы часто вспоминают это качество настоящих русских генералов, маршалов, генералиссимусов? Потому что без этого не понять то, что называется «русским духом», русским солдатом, русским полководцем. Потому что без этого не понять причину блистательных побед русского воинства и до Петра, и после него, и, кстати, во времена Советского Союза.