Александр Торопцев - Двенадцать подвигов России

Ситуация чем-то напоминает один эпизод из истории Великой Отечественной войны.

Научные сотрудники Института растениеводства в Ленинграде собрали во главе с великим ученым Николаем Ивановичем Вавиловым уникальную коллекцию зерновых культур из 119 стран мира. Она насчитывала более 100 тысяч разных образцов пшеницы и ржи, кукурузы и риса и других крупяных и бобовых культур. О коллекции Н. И. Вавилова знали учёные всех стран мира. Ничего подобного не было ни в одном другом научном центре растениеводства планеты.

Советские учёные, исследуя образцы, делали выдающиеся открытия, помогая труженикам сельского хозяйства решать самые разные задачи. И, конечно же, все специалисты знали, какие богатые научные перспективы таит в себе эта коллекция.

Уже в первые дни войны многие сотрудники Института растениеводства ушли на фронт. Некоторые сотрудники погибли на улицах города.

Осенью 1941 года, в самые напряженные с военной точки зрения дни и недели на всех участках советско-германского фронта, в том числе и под Ленинградом, руководители города, попросту говоря, забыли об Институте растениеводства. Не до него было. Если сказать честно, то не только Институт растениеводства был забыт властями, сконцентрировавшими свое внимание на решении главных проблем, то есть спасении жизней сотен и сотен тысяч ленинградцев, поддержании на высоком уровне боеготовности частей и подразделений Красной Армии, функционировании жизненно важных для города предприятий и так далее.

Уникальной была коллекция великого ученого. Но все же город дороже, люди дороже.

Сотрудники института быстро поняли, что руководителям города не до них, что учёные и специалисты этого известного далеко за пределами Советского Союза научного центра могут в целях благородных (спасти ученых с мировыми именами от голодной смерти!) использовать по своему усмотрению коллекцию зерновых культур. Никто бы их за это не обвинил. Сначала — люди. Потом все остальное. Уникальной была коллекция Н. И. Вавилова, но люди дороже.

Люди! Ленинградцы. Прекрасные специалисты, постоянно страдая от голода, решили во что бы то ни стало спасти наследство Николая Ивановича Вавилова. Их было мало. Враг приближался к городу. Но сотрудники института трудились, не щадя себя, готовили коллекцию и другие бесценные для мировой науки, для людей материалы к эвакуации. Немцы в те осенние недели оказались быстрее советских ученых, блокировав город.

Директор Института растениеводства дал распоряжение принять всю коллекцию и разместить ее в помещениях на специальных стеллажах, установив здесь круглосуточное дежурство, дабы избежать всевозможных неприятностей.

Все оставшиеся в живых сотрудники работали, не покладая рук. Кто-то дежурил в помещениях, кто-то — на крышах института в командах Местной противовоздушной обороны (МПВО), обезвреживая зажигательные бомбы.

После первой же ночи ученые поняли, что у них появился ещё один враг — крысы. Умные, хитрые, ловкие, они быстро нашли лазейки в помещения, забрались на специально оборудованные стеллажи, прогрызли острыми зубами упаковки и добрались до семян. Это был такой же наглый, жадный враг, как и фашисты, спешившие в Ленинград. Хорошо, что сотрудники быстро обнаружили этого страшного врага, в противном случае крысиное войско очень скоро уничтожило бы всю коллекцию Вавилова.

Семена упаковали в металлические коробки, уложили их в штабеля и следили за ними неустанно, начиная с ноября — декабря 1941 года, когда пришёл на землю ленинградскую жуткий голод.

Немецкие бомбы, русские крысы и русские мародёры были до этого главными врагами учёных. Недоедание тоже чувствовалось ежедневно. Но то был ещё не голод.

В декабре он пошёл в бой, свалил многих сотрудников института в кровати. Они могли теперь только лежать, спать, ждать… Нет, не смерти они ждали! Они ждали жизнь. Они верили в жизнь. Они верили, что Красная Армия победит, что немцев изгонят из советской земли, и закончатся их страдания, и начнется хорошая жизнь, и они будут заниматься любимым делом, наукой, исследованием и осмыслением богатейшей коллекции Н. И. Вавилова и других, спасенных ими материалов.

Холод стоял в декабре жуткий. Голод стоял жуткий.

Однажды декабрьским студеным утром сотрудники узнали, что сгорел заживо агрометеоролог А. Я. Малибога, много сделавший для сохранения коллекции. Истощенный, ослабевший, он не смог выбраться из своего дома. Сил не хватило.

Через несколько дней умер от голода доктор биологических наук С. А. Эгис. Затем — старший научный сотрудник Д. С. Иванов.

Голод наступал. Наступала стужа. Ещё 28 человек они сгубили в те жуткие дни, недели декабря 1941 года — января 1942 года. Люди умирали, но не сдавались. До последних мгновений своей жизни они думали только об одном: о коллекции и других материалах Института растениеводства. «Жива коллекция!» — говорили им друзья и коллеги, и на несколько мгновений глаза умирающих освещались теплым огнем надежды.

Умирать никому не хочется. Но человеку, отдавшему свои лучшие годы любимому делу, приятно знать, уходя из жизни, что дело его живет и жить будет.

Голод наступал в ноябре, декабре, январе. И наступала стужа. Они будто сговорились. Они будто бы не понимали, как и фашисты, что народ, выдержавший натиск холода и голода, фашистов и других бед в ноябре — декабре 1941 года, выдержит и в январе 1942 года. Несмотря ни на что!

Сотрудников Института осталось совсем мало. 11 человек. И директор института И. Г. Эйхфельд. Они ежедневно приходили на работу и охраняли семена зерновых. Передвигались медленно. Голодные люди охраняли хлеб. Это — серьезная проверка каждого человека. Это, если хотите, суровая пытка. Они выдержали эту страшную пытку.

Сразу же после войны английский журнал «Природа» напечатал статью Дарлингтона, сообщившего соотечественникам о том, что советские учёные съели коллекцию Н. И. Вавилова! Эта статья явилась началом грубой лжи о Ленинграде и ленинградцах времен Великой Отечественной войны.

Ложь была настолько хамской, что многие порядочные американцы, и англичане, и специалисты других стран Запада не могли оставаться в стороне, хотя каждое доброе слово о Советском Союзе, о Победе советского народа в Великой Отечественной войне могло в годы «холодной войны» навредить на Западе любому автору. Но порядочность и исходящая изнутри, из душевной глубины справедливость не покупаются и не продаются. Люди, воочию видевшие страдания советского народа в огненные 1941–1945 годы, не могли молчать, читая наглое вранье своих коллег, продавшихся «желтому дьяволу». В книге Д. В. Павлова «Ленинград в блокаде. 1941» приведена цитата из статьи американского журналиста Гаррисона Солсбери, в годы войны работавшего в Советском Союзе: «Это была величайшая и самая длительная осада, какую когда-либо переживал современный город. Это был период тяжелейших испытаний, страданий и героизма, доходивших до высот трагизма и мужества, почти недоступного нашему пониманию» (газета «Нью-Йорк таймс бук ревью», май 1962 года, в книге на стр. 156).