Юрий Мухин - Уроки Великой Отечественной

И ещё. Там в округе трудно найти закуток, в котором было бы ещё проще сдаться в плен (ввиду безвыходного положения), нежели это село Городище. Ведь Кирпонос завёл штаб фронта на полуостров, окружённый двумя сливающимися речками с очень болотистыми берегами. Там и немцевто не было по той причине, что им и в голову не могло прийти, что в это междуречье, из которого очень трудно выбраться, кто-то может заехать. (Но, что смешно, именно немцы и помогли им оттуда сбежать, но об этом позже.)

А пока отметим, что как только командующий 5-й армии генерал Потапов, чей штаб был к северу от Прилук, т. е. где-то в 60 км от Пирятина, понял, что Кирпонос бросил командование фронтом и сбежал, то и Потапов тут же бросил командование 5-й армией и тоже сбежал. А как только командир 31-го стрелкового корпуса генерал Калинин увидел, что Потапов уже сбежал, то тут же бросил командовать корпусом и тоже сбежал. А ведь Потапов имел приказ Кирпоноса взять Лохвицу, к которой Кирпонос так стремился.

Почему же Кирпонос их не расстрелял? Ведь статья 193 тогдашнего Уголовного кодекса гласила: «Самовольное отступление начальника от данных ему для боя распоряжений… — а равно — самовольное оставление поля сражения во время боя… — а равно — самовольное оставление части или места службы в боевой обстановке влечёт за собой высшую меру социальной защиты с конфискацией имущества». Не расстрелял потому, что ведь и сам Кирпонос самовольно не выполнил данное ему для боя распоряжение Тимошенко об отводе войск, сам отказался руководить сражением фронта, сам начал убегать из расположения вверенных ему войск. Пришлось ему Потапова и Калинина принять как родных.

Баграмян продолжает.

«В Городище подсчитали свои силы. Осталось около трёх тысяч человек, шесть бронемашин полка охраны и несколько пулемётных зенитных установок. Вражеская авиация не оставляла нас в покое. К счастью, потери были незначительны. Больше всего нас огорчила гибель радиостанции — она была разбита взрывом бомбы. Порвалась последняя ниточка, связывающая нас с армиями и штабом главкома».

Как видите, Кирпонос своими манёврами добился определённых успехов: если при выходе из Пирятина вокруг него вместе с 289-й дивизией было около 15 тыс. человек, то теперь осталось только 3. Но и это было много, посему, как продолжает вспоминать Баграмян, произошло следующее:

«В одной из хат Кирпонос собрал руководящий состав, оказавшийся в Городище. Генерал Тупиков доложил обстановку. Враг обступает со всех сторон. По южному берегу реки Удай, у устья которой мы находимся, немцы укрепляют оборону фронтом на север; восточный берег реки Многа занимают танковые и моторизованные части Гудериана; к северу и северо-западу от нас все крупные населённые пункты тоже захвачены противником.

После этой неутешительной информации воцарилось молчание. Его прервал генерал Кирпонос:

— Ясно одно: нужно прорываться. Остаётся уточнить, в каком направлении.

Сейчас не помню, кто предложил вечером форсировать реку Многа у Городище и за ночь выйти к Лохвице. Против этого решительно выступил генерал Тупиков:

Этого-то и ждут от нас немцы. Они наверняка приготовили засаду у моста. По моему мнению, нам надо подняться выше по течению и форсировать реку у Чернух, в двенадцати километрах к северо-западу отсюда.

Его поддержал генерал Потапов:

— Мы уже убедились, что немцы не оставляют без внимания ни одного моста через реки. Прорыв у Чернух выгоден тем, что он окажется внезапным для противника. К тому же там имеются броды, поэтому и мост не понадобится захватывать.

Остановились на этом предложении. Решено было создать три боевые группы: головную, которая должна была расчищать дорогу колонне штаба фронта, и две на флангах. Головной группой должен был командовать генерал М.И. Потапов. Мне приказали взять под свою команду роту НКВД с задачей прикрывать всю нашу колонну от противника с тыла».

Давайте разберём это по очереди и начнём с обстановки. Насчёт немцев, укрепляющих оборону по южному берегу Удая фронтом на север, — это фантазии. Получается, что у этих немцев в тылу советская 26-я армия, а они обороняются против войск Гудериана. Какие там были немцы, вы чуть позже увидите, а пока обратите внимание на следующий ужас: «…к северу и северо-западу от нас все крупные пункты тоже захвачены немцами», т. е. дорога в этом направлении начисто отрезана.

Теперь по поводу восточного берега Многи, который заняли «танковые части», т. е. полки Гудериана. Село Городище имеет вид трёх довольно длинных улиц, протянувшихся с запада на восток. С запада к северной улице подходит просёлочная дорога из села Лесовая Слободка, а на востоке из этой улицы выходит дорога к речке Многа и вдоль неё тянется на северо-запад к селу Вороньки, расположенному примерно в трёх километрах по прямой. Речка Многа, по-видимому, из тех, которые и курица вброд перейдёт, и в этом месте на ней есть и броды, но примерно в 700 м от села Городище через неё переброшен мостик, дорога от которого уже за Многой ведёт на северо-восток к селу Исковцы и далее — к Лохвице. А в Вороньках тоже есть мостик (даже два) через Многу, и с него дорога тоже ведёт на Исковцы, соединяясь с дорогой из Городища примерно в 5 км, и на таком же расстоянии этот перекрёсток находится и от Городища.

Дорога из Городища на Вороньки огибает продолговатую холмистую гряду, которая расположена на севере села, шириной эта гряда от середины северной улицы до мостика на Многе около километра и высотой она около 50 м. Причём эти холмы круто спускаются к Многе, так что получается, что с их хребта до мостика метров 300–400.

А за мостиком, на восточном берегу Многи, местность представляет собой болотистую низину и лишь примерно в двух километрах к северу от мостика эта низина заканчивается холмами, на которых расположено село Мелехи. Дорога от мостика на Исковцы проходит примерно в километре от него, а дорога из Вороньков на Исковцы — примерно в 2 км от Мелех.

Немцы, конечно, никакой обороны («засады») перед мостиком у Городища не держали, поскольку там ни окопаться, ни спрятаться, а с холмов у Городищ их можно перестрелять даже из винтовок. Поэтому немцы, в числе около роты мотоциклистов, а возможно, и меньше, сидели на холмах в Мелехах, с которых хотя и не могли воспрепятствовать проезду через мостики у Городища и в Вороньках, но могли обстреливать всех едущих мимо них по обеим дорогам. Поскольку у этих немцев не было артиллерии, а миномёты против бронетехники бессильны, то Кирпоносу нужно было бы сделать то, что сделал бы любой капитан, — выкатить на холмы 45-мм орудия и открыть из них огонь по огневым точкам в Мелехах, послать на Мелехи в атаку бронеавтомобили и, учитывая своё двадцатикратное превосходство в силах, тут же уничтожить всех немцев. После чего самому быстро двигаться через Исковцы к Суле. И сделать это надо было ещё 18 сентября.