Ширер Уильям - Взлет и падение третьего рейха (Том 2)

"Пехотинцы вязли в грязи, а для того, чтобы тащить артиллерийское орудие, приходилось запрягать последовательно несколько упряжек. Все колесные машины увязали в грязевом месиве по ось. Даже тракторы продвигались с огромным трудом. Большая часть нашей тяжелой артиллерии намертво застряла в грязи. Трудно даже представить, какое напряжение вызвало все это у наших, и без того измотанных, войск".

Впервые за все время в дневниковых записях Гальдера и в донесениях Гудериана, Блюментрита и других немецких генералов появляются признаки сначала сомнений, а затем и отчаяния. Они получили распространение и среди низшего командования, и среди полевых войск, а может, это от них и исходило. "И теперь, когда Москва была почти на виду, - вспоминал Блюментрит, настроение как командиров, так и войск начинало меняться. Сопротивление противника усиливалось, бои приобретали все более ожесточенный характер... Многие из наших рот сократились до 60-70 солдат". Сказывалась нехватка исправных артиллерийских орудий и танков. "Зима уже начиналась, - говорит Блюментрит, - но не было никаких намеков, что мы получим зимнее обмундирование... Далеко за линией фронта, в нашем тылу, в бескрайних лесах и болотах, стали давать о себе знать партизаны. Колонны снабжения часто попадали в засаду..."

Теперь, по воспоминаниям Блюментрита, призрак великой армии Наполеона, шедшей этой же дорогой на Москву, и память об участи Наполеона преследовали нацистских завоевателей. Немецкие генералы принялись читать и заново перечитывать сделанное Коленкуром мрачное описание русской зимы 1812 года, закончившейся для французов катастрофой.

Далеко на юге, где погода стояла немного теплее, но дожди и грязь были такие же, как и здесь, на центральном направлении, дела тоже шли неважно. Танки Клейста вступили в Ростов-на-Дону 21 ноября под фанфарную трескотню Геббельсовской пропаганды о том, что "ворота на Кавказ" открыты. Однако ворота эти недолго оставались открытыми. Как Клейст, так и Рундштедт понимали, что не смогут удержать Ростов. Спустя пять дней русские выбили немцев из Ростова, атаковав на северном и южном флангах так, что те сломя голову бежали 50 миль до реки Миус, где Клейст и Рундштедт намеревались создать рубеж обороны на зимний период.

Отступление из Ростова стало еще одним, правда менее значительным, поворотным пунктом в истории третьего рейха. Здесь нацистская армия впервые потерпела крупную неудачу. "Наши беды начались с Ростова, - комментировал позднее Гудериан. - Это было зловещее предзнаменование". Фельдмаршалу фон Рунд-штедту оно стоило поста командующего на южном направлении. Об этом драматичном событии, произошедшем во время отступления к Миусу, фельдмаршал рассказывал впоследствии союзным следователям:

"Неожиданно я получил от фюрера приказ оставаться там, где мы находимся, и не отступать дальше. Я немедленно телеграфировал в ответ: "Пытаться удержать позиции - безумие. Во-первых, войска не смогут этого сделать; во-вторых, если они не отступят, то будут уничтожены. Повторяю, этот приказ необходимо отменить или придется подыскать кого-нибудь другого на мое место". В тот же вечер от фюрера поступил ответ: "Согласен с вашей просьбой. Пожалуйста, сдайте командование". И тогда я направился домой" {"Фюрер в сильнейшем возбуждении... - зафиксировал в своем дневнике 30 ноября генерал Гальдер, описывая отступление Рундштедта к Миусу и снятие фельдмаршала с поста командующего. - Главком был вызван к фюреру в 13.00. По-видимому, произошел более чем неприятный разговор, в течение которого говорил один фюрер. Он осыпал главкома упреками и бранью и надавал необдуманных приказов". Гальдер начал в тот день свои записи с перечисления потерь, которые вермахт понес до 26 ноября. "Общие потери войск на Восточном фронте составляют (не считая больных) 734 112 офицеров и солдат, то есть 23 процента средней общей численности войск Восточного фронта (3,2 миллиона человек)".

1 декабря Гальдер сделал в своем дневнике запись об освобождении Рундштедта от должности командующего группой армий "Юг" и назначении на этот пост Рейхенау, командовавшего 6-й армией, которая воевала во Франции, а затем пережила тяжелые дни, сражаясь к северу от танковых дивизий Клейста, отступавших от Ростова. "...Позвонил по телефону фон Рейхенау, - пишет Гальдер. - Просил дать ему разрешение на отход сегодня ночью на позиции по Миусу. Фюрер разрешил. Итак, теперь мы находимся там, где должны были находиться вчера. В жертву принесены время и силы, кроме того, потерян Рундштедт".

"Состояние здоровья главкома, - добавил Гальдер, - из-за постоянного нервного напряжения опять вызывает беспокойство". (В дневнике Гальдера имеется запись от 10 ноября о том, что получено сообщение о тяжелом сердечном приступе у главкома.) - Прим. авт.}.

Эта мания издалека отдавать войскам приказы удержаться на рубеже, несмотря ни на какие тяжелейшие условия, возможно, спасла немецкую армию от полного развала под сокрушительными ударами, которые ждали ее впереди. Хотя многие генералы оспаривают, но именно это привело немецкую армию к Сталинграду и другим катастрофическим поражениям, что помогло решить судьбу Гитлера.

Сильные снегопады и морозы в ту зиму начались в России рано. Гудериан зафиксировал первый снег в ночь на 7 октября, как раз когда возобновилось наступление на Москву. Это побудило его вновь запросить вышестоящий штаб о зимней одежде, особенно об утепленной обуви и шерстяных носках. 12 октября снегопад все еще продолжался. 3 ноября ударили морозы, температура заметно понизилась. 7 ноября Гудериан уже докладывал о "случаях серьезного обморожения" в частях, а 13-го о том, что температура упала до минус восьми градусов мороза по Фаренгейту и отсутствие зимней одежды "сказывается все сильнее".

"Лед начинает причинять много неприятностей, - писал Гудериан, поскольку шипы для танковых тягачей еще не поступили. Холод сделал бесполезными телескопические прицелы. Для того чтобы запустить двигатели танков, приходится разводить костер под ними. Иногда в баках замерзает топливо, а смазка затвердевает... Каждый полк (из 112-й пехотной дивизии) уже потерял около 500 человек в результате обморожений. Из-за морозов пулеметы отказывают, а наши 37-мм противотанковые орудия оказались малоэффективными против (русского) танка Т-34...

В результате распространилась паника. Это был первый случай за всю русскую кампанию, когда морозы привели к таким последствиям, что явилось предостережением: боеспособность нашей пехоты на пределе".

И не только пехоты. 21 ноября Гальдер отметил в своем дневнике, что Гудериан доложил по телефону, что "его войска выдохлись". Этот стойкий, решительный танковый командир признает, что в тот самый день решил поехать к командующему группой армий "Центр" Боку и добиться изменения отданного им приказа, поскольку "не уверен в возможности его выполнения". Он пребывал в состоянии глубокой депрессии, когда писал: