Пьер Виймар - Крестовые походы. Миф и реальность священной войны

Положение войск вскоре стало серьезным; пришлось оставить все наружные опорные пункты после того, как они были разрушены: Мальрегар, где Готфриду пришлось приложить немыслимые усилия, чтобы сохранить гарнизон, Магомерию и замок Танкреда, чьим гарнизонам также пришлось укрыться за крепостной стеной. Кольцо вокруг города скоро полностью сомкнулось, и голод снова дал о себе знать, потому что запасы были почти полностью исчерпаны перед штурмом. Добавьте к этому грабеж и пожар, последовавшие за победой христиан, и вы получите полную картину всех несчастий, обрушившихся на крестоносцев: «Эти святотатцы и враги Господа так крепко заперли нас в Антиохии, что многие из наших воинов умерли от голода. Маленький хлебец стоил безант, что уж говорить о вине. Мы ели и продавали мясо лошадей и ослов; курица стоила пятнадцать су, орех — один денье. Все было так чрезмерно дорого, а голод так велик, что мы варили и ели листья смоковницы, винограда и репейника. Другие варили и ели сухие шкуры лошадей, верблюдов, быков и буйволов» (Аноним) .

Натиск врагов и муки голода деморализовали слабейших; готовые сдаться командующие небольших отрядов и не имевшие денег пехотинцы пытались скрыться из города. Однако по пути они подвергались бесчисленным опасностям: им нужно было ночью спуститься по стене со стороны моря, так что их ноги и руки были ободраны до костей, а затем еще пересечь турецкие позиции! Некоторые дезертиры добрались до гавани Св. Симеона и посеяли страх среди моряков, объявив им о поражении армии и ее уничтожении в стенах только что завоеванной Антиохии. Ужас овладел командами: корабли, бросившие якорь вблизи устья реки, на веслах выходили в море, где ставили парус; наибольшая часть флота, стоявшая на якоре выше русла Оронта, была застигнута во время маневра. Несколько горящих стрел подожгли корабли, ни один из них не успел пристать к берегу; что же до моряков, уцелевших после пожара, их зарубили или увели в рабство. Команды, успевшие поднять якорь, донесли до Кипра новость, что вся армия погибла.

К каким бы катастрофическим последствиям ни привела трусость нескольких человек, предательство графа Стефана Блуаского стало еще более пагубным. Сказавшись больным, он направился в Александретту (Искендерун). Остальные бароны без колебаний приписали эту «болезнь» приближению большой турецкой армии Кербоги. Граф Блуа позднее утверждал, что он хотел вернуться в осажденный город, но размеры турецкого лагеря убедили его в неминуемом поражении его собратьев. Поэтому он спешно снялся с лагеря в Александретте и через Таре вернулся в Анатолию. После пятнадцати дней пути он встретил Алексея Комнина и его легионы возле Филомелиона.

Василеве спешил в Антиохию на помощь латинской армии. Чтобы оправдать свое бегство, граф Стефан без колебаний сообщил Алексею о полном поражении армии, посоветовав быстро повернуть обратно, чтобы избежать встречи с победившими турками, по его словам, опьяненными кровью и убийствами. Император, уже раздумавший ворошить сирийское осиное гнездо, тотчас же отступил. Он не только сыграл на руку Боэмунду, но, согласно феодальному закону, отказался «ipso facto» от роли сюзерена и защитника латинских государств на Востоке. В хронике Анна Комнина утверждает, что ее отец долго колебался, прежде чем повернуть обратно, и решился сделать это лишь после глубокого психологического анализа характера латинян. Мы не можем удержаться от того, чтобы не привести вам этот отрывок полностью, потому как, по нашему мнению, он достаточно хорошо показывает, какого мнения византийцы были о франках: «Действительно, кельтские народы помимо прочих качеств обладают независимостью и сами не обращаются за советом; они не знакомы ни с военной дисциплиной, ни с искусством стратегии, но когда приходится сражаться и вести войну, ярость гремит, охватывает их сердца и все они становятся непобедимыми, как простые солдаты, так и их предводители, ибо бросаются в самую гущу вражеских рядов в непреодолимом порыве, стоит только их противникам слегка ослабить натиск; напротив, если неприятель, опытный в военном деле, продолжает расставлять им ловушки и нападает на них по всем правилам военного искусства, они от беспримерной храбрости переходят к крайней противоположности. Словом, при первом натиске кельты непобедимы, но потом их легко одолеть из-за тяжести их оружия и опрометчивой вспыльчивости их характера».

Этот анализ, каким бы правильным он ни был, все же не оправдывал себя, ибо упускал несколько важных моментов, как, например, личность Боэмунда, решившего присоединить Антиохию к своим владениям и осесть на Востоке, мистическое воодушевление крестоносцев или отсутствие у них выбора: не имеющим надежды на помощь крестоносцам оставалось победить или умереть. Чтобы сохранить то, что он считал своим городом, Боэмунд не гнушался никакими средствами: «Увидев ночью, что нельзя было найти людей, чтобы сражаться за цитадель, потому что, закрывшись в домах, одни дрожали от голода, другие — от страха перед турками, он пришел в большой гнев и приказал поджечь город с той стороны, где находился дворец Баги-Зияна. При виде этого зрелища те, кто находился в городе, покинули свои дома и все свое имущество и обратились в бегство, одни бросились к замку, другие к воротам, охраняемым графом Сен-Жилльским, третьи — к воротам герцога Готфрида, каждый к своим войскам. В этот момент поднялась сильная буря с ветром, так что никто не мог устоять на ногах. Мудрый Боэмунд был этим весьма удручен, опасаясь за церковь Св. Петра, Девы Марии и за другие. Эта буря продолжалась с третьего часа до середины ночи: церкви и дома числом до двух тысяч сгорели. Затем бушевавшее пламя угасло» (Аноним) .

Уже много говорилось о сверхъестественных знамениях, которые якобы были даны упавшей духом, истощенной и измученной армии. Остается невыясненным вопрос: проистекали ли эти откровения из западных верований или некоторые умы уже заразились мистической атмосферой Ближнего Востока, земли обетованной.

На совете баронов один священник заявил, что Господь явился ему во сне: когда он воззвал к Нему, прося о помощи и поддержке, Христос дал ему ответ, напомнив об оказанных Им милостях и упрекнув крестоносцев за их поведение после победы: «Вот вы предались преступной любви с христианскими и языческими дурными женщинами, и зловоние мерзости поднялось до неба. Благодаря заступничеству Матери Его, Девы Марии и Св. Петра, покровителя Антиохии, Христос простил вас и сказал: „Иди и скажи Моему народу, что он вернется ко Мне, и Я вернусь к нему"» (Аноним). Обнадеженные возвращением божественной благодати, бароны торжественно поклялись положить жизнь ради торжества святого дела: «Никогда они не обратятся в бегство — ни чтобы избежать смерти, ни чтобы спасти свою жизнь». Наш неизвестный хронист был счастлив написать: «Узнав об этой клятве, вся армия преисполнилась ликованием». Тем не менее, той же ночью когда папский легат объезжал город, проверяя стражу, Боэмунд с мечом в руке, застиг нескольких дезертиров.