Пьер Виймар - Крестовые походы. Миф и реальность священной войны

Мусульманская Сирия объединилась! Мудрость властителя смогла завоевать народное признание: «Число молитв в честь Нуреддина возросло, как возросло и число восхвалений и благодарных молитв Аллаху за ту судьбу, которая была уготована жителям Дамаска. После этого были отменены налоги на торговлю фруктами, как и налоги, которыми облагался овощной рынок; по сему поводу был издан указ, зачитанный с кафедры после всеобщей молитвы в пятницу. Народ приветствовал подобное улучшение своего положения; все — горожане, крестьяне, женщины и поденщики — прилюдно вознесли молитвы к Всевышнему, дабы Он продлил дни Нур эд-Дина, умножил его победы и победы его знамен. И Аллах — хвала Ему — волен ниспослать в ответ на мольбы своих созданий милость и покровительство» (Ибн аль-Каланиси) .

От Мосула и Эдессы до Хачрана, заняв всю Центральную Сирию, простиралось централизованное мусульманское государство, способное превратить поход против крестоносцев в общенациональное движение. Со своей стороны, франки закончили завоевание Сахеля, овладев Аскалоном. Отныне существовало два сирийских государства: они представляли собой длинные параллельные полосы. Вопрос состоял в том, оттеснят ли турки франков к морю или, наоборот, сумеют ли христианские поселенцы изгнать турок в пустыню.

Королевский авторитет среди франков заметно слабел, уступая дорогу личным интересам феодалов; в это же время мусульманская страна, до этого времени терявшая силы из-за царившей анархии и междоусобиц независимых эмиров, наконец-то была объединена и находилась под властью Нуреддина, сына Зенги. Франкские государи Антиохии, Триполи и Иерусалима не желали, чтобы один из них троих возглавлял военные кампании, хуже того, каждое государство было раздираемо личными амбициями мелких баронов. К этому следует прибавить все растущее влияние латинских военно-монашеских орденов, которые следовали своей собственной политической линии. Пирамида феодализма сохраняла свою эффективность, только если ею управляла твердая рука. Как только верховная власть стала слабеть, каждый кинулся защищать свои личные интересы. В мусульманской Сирии, напротив, процесс объединения был необратим, ибо верховная власть осуществляла такой строгий контроль, что там не могло возникнуть и развиться даже ничего похожего на феодальное устройство. Государство Нуреддина представляло собой совокупность округов разной степени значимости. Распределение бенефициев (икта) между эмирами, чиновниками и регулярными войсками закончилось бесконечным дроблением, которое усугублялось частыми сменами их владельцев (удобный способ не дать икте стать наследственным владением).

Если верить пропаганде, Нуреддин присоединил государство Дамаска лишь для того, чтобы придать священной войне, джихаду, больший размах! Как только был завоеван этот город, началось развитие «пиетизма», что говорило о приостановке военных действий, а агитаторы поднимали тему священной войны только чтобы соответствовать ставшему привычным образу: и сам же Нуреддин желал мира с франками, чтобы завершить процесс объединения и перегруппировать некоторые части своего государства. Основной целью правителя стало избежание любой военной конфронтации; поэтому он дошел до того, что выплатил своему сопернику и личному врагу из Иерусалима дань, которую были обязаны присылать франкскому королю предшественники, слабые правители Дамаска. Так, в 1156 г. он заплатил дань в 8000 тирских динаров. Острая необходимость заключить мир также объяснялась тем, что правитель стремился достичь религиозного единства всего сирийского ислама. Его действия были направлены на то, чтобы приостановить развитие движения шиитов и изгнать, наконец, из столицы последователей этой ереси. Что касается приверженцев учения исмаилитов, грозных ассасинов, то некоторое время назад они были перебиты во всех крупных городах Сирии. Во время своего правления Нуреддин методически восстанавливал ортодоксальный ислам, поощряя деятельность фукахи и суфиев. Он сделал все возможное, чтобы устранить любой повод для возникновения разногласий между мусульманами, и, дабы бороться с шиитами, увеличил количество медресе (духовных школ, изучающих Коран и проповедующих Сунну, т. е. ортодоксальную доктрину).

Мир между франками и мусульманами нарушался всего лишь несколькими небольшими столкновениями, не имевшими каких-либо серьезных последствий. Мусульманский монарх боялся отнюдь не единичных нападений, он опасался заключения военного союза, впрочем, маловероятного, между франками и анатолийскими турками. Этот период, благоприятный для обоих сирийских государств, желавших приготовиться к дальнейшей конфронтации, был прерван актом бандитизма, учиненным королем Иерусалимским. Хронисты назвали этот разбойничий налет «битвой при Баниясе». Вот не очень поучительный рассказ об этом событии: «Балдуин после завоевания Аскалона был обременен крупными долгами. Ему подвернулась легкая добыча, и он не смог устоять. На северо-востоке от Банияса благодаря перемирию и выплачиваемой им дани, которая представляла половину доходов этой области, туркмены разводили большие табуны лошадей и стада других животных, принадлежавших жителям Дамаска. Это место у подножия горы Гермон, изобиловавшее источниками и укрывшееся под сенью ив и тополей, являлось превосходным пастбищем. Мусульманские стражники и пастухи считали себя в безопасности и, полагаясь на перемирие, ослабили бдительность. Балдуин перешел Иордан, прошел по равнине с запада Кунайтры и послал войска чинить грабеж. Они забрали стада и захватили туркменских стражников. Пленников и добычу доставили в Палестину (в феврале 1157 г.), где лошади пришлись особенно к месту, поскольку армия испытывала в них острый недостаток. Этот налет послужил прекрасным поводом для наступления Нуреддина, который желал овладеть Баниясом, крепостью, контролировавшей дорогу на Дамаск. Нарушение перемирия, взятые в плен мусульмане — этого было достаточно, чтобы снова начать военное вторжение» ( Н. Елисеев). Для мусульманского монарха речь шла не о карательной экспедиции, целью которой было восстановление мира и поддержание «status quo», но о возобновлении священной войны. Для того, чтобы придать наступлению надлежащую значимость, Нуреддин призвал в Дамаск большое число полководцев. Дабы создать благоприятную психологическую обстановку, правитель использовал метод, который применяется и до сих пор: он «организовал» неделю вооружения. На городских площадях и в цитадели Дамаска, где находился арсенал и склады оружия, было выставлено напоказ все боевое оружие и трофеи. Горожане и крестьяне смогли увидеть также все разнообразие орудий для метания копий, арбалетов и камнеметов. Зеваки могли рассуждать об эффективности таранов для разбивания стен или передвижных башен-укрытий, предназначенных для штурма укреплений. Также можно было обсудить достоинства различных ловушек, в особенности муталлаты, аналога западных капканов. Нет никаких сомнений, что жителей Дамаска пригласили сделать «добровольный взнос», чтобы пополнить военное снаряжение.