Людо Мартенс - Другой взгляд на Сталина (Запрещенный Сталин)

После окончания Гражданской войны большевики унаследовали полностью разрушенную страну, промышленность которой была опустошена восьмью годами военных действий. Банки и большие компании были национализированы, и только чрезвычайными усилиями Советский Союз восстановил промышленное производство.

В 1928 году производство стали, угля, цемента, разного рода станков достигло или даже превзошло довоенный уровень. И в это время Советский Союз сделал сам себе невероятный вызов: в следующую пятилетку заложить основы современной промышленности, используя исключительно свои внутренние резервы. Чтобы добиться успеха, страна перешла на военное положение, предприняв ускоренное движение к индустриализации.

Социалистическая индустриализация была ключом к успеху в построении социализма в Советском Союзе. Все зависело от ее успеха.

Индустриализация была принята в качестве материальной основы социализма. Ее решение позволяло коренным образом, используя технику и современные технологии, трансформировать сельское хозяйство. А это влекло за собой подъем материального и культурного уровня рабочих. Она должна была предоставить средства для культурной революции. Она была призвана создать инфраструктуру современной, преуспевающей страны. И только она могла дать рабочему классу современную армию, необходимую для защиты своей независимости от самых передовых империалистических держав.

4 февраля 1931 года Сталин дал разъяснения, почему страна должна поддерживать крайне высокий темп индустриализации:

"Хотите ли вы, чтобы наше социалистическое Отечество было разбито и потеряло независимость? Мы отстали на 50-100 лет от передовых стран. Мы должны преодолеть этот разрыв за десять лет. Иначе нас сомнут".(1)

В тридцатых годах германские фашисты, подобно британским и французским империалистам, вовсю кричали о "терроре", которым сопровождалась "насильственная индустриализация". Это была их месть за поражения в 1918-1921 годах, когда они вторглись в Советский Союз. Все они хотели, чтобы Советский Союз было легко сокрушить.

Требуя сверхвысокого напряжения сил от народа, Сталин не спускал глаз с ужасающей угрозы войны и империалистической агрессии, нависшей над первой социалистической страной.

Гигантские усилия по индустриализации страны в 1928-1932 годах Хирокаи Куромия назвал Сталинской Промышленной революцией. Было еще название "вторая революция" или "революция сверху". Во главе государства стояли самые убежденные и энергичные революционеры, и с этой позиции они мобилизовали десятки миллионов рабочих, дисциплинировали их, поднимая их из тьмы безграмотности и религиозного мракобесия на другой уровень. Центральный тезис книги Куромии заключается в том, что Сталин преуспел в мобилизации рабочих на ускоренную индустриализацию, представляя ее как классовую войну угнетенных против старых эксплуататорских классов и против вредителей из их собственных рядов.

Чтобы быть способной управлять этим гигантским индустриализирующим усилием, партия должна была расти. Число членов увеличилось с 1 300 000 в 1928 году до 1 670 000 в 1930. В тот же самый период доля выходцев из рабочего класса выросла с 57 до 65 процентов. 80 процентов новых членов партии были ударным отрядом: в основном это относительно молодые рабочие, получившие техническое образование, комсомольские активисты, определявшие себя как образцовые рабочие, помогающие рационализировать производство для достижения высшей производительности.(2) Это опровергает басни о бюрократизации Сталинской партии: партия укрепляла свой базис среди рабочих и свою способность сражаться.

Индустриализация сопровождалась невиданными потрясениями. Миллионы безграмотных крестьян были вырваны из средневековья и ввергнуты в мир современной техники. "К концу 1932 года промышленные производительные силы удвоились по сравнению с 1928 годом до более чем шести миллионов человек".(3) В тот же самый четырехлетний период 12,5 миллионов человек нашли новое занятие в городах; 8,5 миллионов среди них составляли бывшие крестьяне.(4)

Презирая социализм, буржуазия любила подчеркивать "насильственный" характер индустриализации. Те же, кто пережил годы социалистической индустриализации, или смог посмотреть на них глазами рабочих масс, отмечают их насущные черты: героизм на работе, энтузиазм и боевой характер рабочих масс.

В годы первой пятилетки Анна Луиза Стронг, молодая американская журналистка, по заданию советской газеты "Московские новости" путешествовала по стране. В 1956 году, во время предательской атаки Хрущева на Сталина она вспомнила о некоторых существенных фактах. Говоря о первой пятилетке, она дала следующую оценку: "Никогда в истории не осуществлялось столь значительное продвижение так быстро".(5)

В 1929 году, первом году пятилетки, энтузиазм рабочих масс был таков, что даже старый специалист царской России, проклинавший большевиков в 1918 году, вынужден был признать, что страна стала неузнаваемой. Доктор Эмиль Джозеф Диллон, живший в России с 1877 по 1914 годы, преподавал в нескольких российских университетах. Уезжая в 1918 году, он писал:

"В большевистском движении нет и признака конструктивной или общественной идеи... Ибо большевизм есть царизм наоборот. Он вершит правосудие над капиталистами так же скверно, как царь это делал по отношению к своим подданным".(6)

Десятью годами позже доктор Диллон вновь посетил СССР и был изумлен увиденным:

"Повсеместно люди думают, работают, объединяются, делают научные открытия и технические изобретения... Это ни с чем несравнимо; все это близко не похоже ни с чем, когда-либо виденным по разнообразию, интенсивности, упорству в достижении цели. Революционное стремление убирает колоссальные преграды и объединяет разного рода элементы в один великий народ; не в те нации в понятиях старого мира, а в могучий народ, сцементированный квазирелигиозным энтузиазм... Тогда большевики выполнили многое из того, что они наметили, и больше, чем это выглядело достижимым для любой человеческой организации в тех неблагоприятных условиях, в которых им приходилось работать. Они мобилизовали более 150 миллионов апатичных, полумертвых человеческих существ и вдохнули в них дух нового".(7)

Анна Луиза Стронг вспоминала о чуде индустриализации:

"Харьковский тракторный завод стоял перед особой проблемой. Он был построен "сверх плана". В 1929 году крестьяне вступали в колхозы быстрее, чем ожидалось. В Харькове гордые украинцы построили свой собственный завод "сверх плана". Весь металл, кирпичи, цемент и трудовые ресурсы были уже распределены на пять лет вперед. Только убедив металлургические заводы дать продукцию сверх плана, Харьков смог получить металл. Для выполнения работ, не требовавших высокой квалификации, десятки тысяч людей - конторские служащие, студенты, профессора - работали в свободное время... Каждое утро в половине шестого мы видели приходящий специальный поезд. Поезда в лентах и знаменах привозили толпы людей, каждый раз других, но всегда веселых. Говорили, что половину неквалифицированных работ выполнили добровольцы".(8)