Людо Мартенс - Другой взгляд на Сталина (Запрещенный Сталин)

Сталин явно недооценивал международные причины, которые порождают оппортунистические тенденции, которые, однажды внедренные секретными службами, стали тем или другим путем вести к империализму. Далее, Сталин не предполагал, что необходимо мобилизовать всех членов партии на борьбу с оппортунизмом и искоренить нездоровые настроения. Во время идеологических и политических сражений все кадры и члены партии должны заниматься самообразованием и самовоспитанием. После 1945 года борьба против оппортунизма была ограничена высшими кругами партии и не способствовала революционным преобразованиям во всей партии.

Анализируя эти слабости, Мао Цзедун сформулировал свою теорию о продолжении революции:

"Социалистическое общество покрывает довольно долгий исторический период. В историческом периоде социализма еще существуют классы, классовые противоречия и классовая борьба, идет борьба между путем социализма и путем капитализма, и есть опасность реставрации капитализма. Мы должны признать продолжительную сложную природу этой борьбы. Мы должны повышать нашу бдительность. Мы должны вести социалистическое воспитание... Иначе социалистическая страна превратится в свою противоположность и выродится, и наступит возрождение капитализма".(75)

Такая политическая слабость была в будущем отягощена ревизионистскими тенденциями в руководстве партии, проявившимися в конце сороковых годов.

В управлении различными направлениями партии и государства Сталин всегда полагался на своих ближайших соратников. Начиная с 1935 года, существенную роль в работе по объединению и укреплению партийных рядов играл Жданов. Его смерть в 1948 году породила вакуум на этом направлении. В начале пятидесятых годов здоровье Сталина пошатнулось вследствие тяжелых усилий, потребовавшихся в военные годы. Вставала проблема с продолжением линии Сталина уже в ближайшие годы.

И примерно в то же время внутри руководства партии возникли две группы ревизионистов, которые начали плести интриги, клянясь в верности Сталину. Две ревизионистские фракции составили группа Берии и группа Хрущева, которые, тайно подрывая итоги трудов Сталина, ожесточенно боролись между собой.

После того, как Берия был расстрелян Хрущевым вскоре после смерти Сталина в 1953 году, можно было предположить, что он был противником хрущевского ревизионизма. Такую позицию занимал Билл Бланд в хорошо обоснованном исследовании о смерти Сталина.(76)

Однако свидетельства из других источников утверждают диаметрально противоположные данные о том, что Берия придерживался крайне правых позиций.

Например, сионистский автор Таддеуш Виттлин издал биографию Берии в тошнотворном духе Маккарти. Вот образчик его писания: "Диктатор Советской России смотрел на своих людей сверху вниз, как если бы он был новым безжалостным богом миллионов людей".(77) Буквально. Но, представляя идеи, разрабатывавшиеся Берией в 1951 году, Виттлин заявляет, что он хотел ввести частное предпринимательство в легкой промышленности, "усовершенствовать колхозную систему", так же, как и "вернуться к подходам досталинской эры, к НЭПу". "Берия ... был против сталинской политики русификации нерусских народов и республик". Берия хотел "лучших международных отношений с Западом", а "также намеревался восстановить отношения с Тито". Такие похвалы "разумной политике" Берии выглядят как нечто из ряда вон выходящее, когда появляются они из-под пера антикоммуниста. Токаев, тайный противник коммунистов, заявлял, что в тридцатые годы он знал Берию и кое-кого из его окружения, "не как слуг, а как врагов режима".(79) Гардинашвили, один из близких сотрудников Берии, имел тесные связи с Токаевым.(80)

Хрущев, в интересах которого было показать Берию как ближайшего помощника Сталина, писал:

"В последние годы жизни Сталина Берия привык выражать свое неуважение к Сталину все более и более открыто".(81)

"Сталин боялся, что он может стать первым человеком, которого Берия захочет убрать".(82)

"Иногда казалось, что Сталин боялся Берии и был бы счастлив отделаться от него, но он не знал, как это сделать".(83)

Надо вспомнить и мнение Молотова. Он и Каганович остались единственными вождями, верными их революционному прошлому.

"Я не могу исключить возможности, что Берия способствовал смерти Сталина. Я почувствовал это из того, что он говорил. Майским днем 1953 года на трибуне Мавзолея он делал такие намеки. Он искал соучастников-единомышленников. Он сказал: "Он исчез благодаря мне". Он пытался впутать и меня. "Я спас вас всех".(84)

"Я рассматриваю Хрущева, как представителя правого крыла, но Берия был намного правее и даже более прогнивший".(85)

"Бесспорно, что Хрущев был реакционером и сумел проникнуть в партию. Конечно, он не верил ни в какой коммунизм. Я считаю и Берию врагом. Он пролез в партию с пагубными целями. Берия был человеком без принципов".(86)

В последние годы Сталина Хрущев и Микоян явно скрывали свои политические идеи, чтобы занять лучшие позиции при дележе наследства Сталина.

Презрение Хрущева к Сталину ясно проглядывает в его мемуарах:

"По моему мнению, это случилось во время войны, когда Сталин начал страдать преувеличенным самомнением".(87) "В конце 1949 года болезнь начала захватывать разум Сталина".(88)

Энвер Ходжа отмечал нетерпение Хрущева в ожидании смерти Сталина. В своих мемуарах он упоминал о разговоре с Микояном в 1956 году:

"Микоян сам рассказал мне, ... что они, вместе с Хрущевым и их помощниками решили совершить покушение на Сталина, но позже, по словам Микояна, они отвергли этот план".(89)

Знал ли Сталин об интригах, которые готовили ревизионисты, окружавшие его?

Основной доклад, представленный Маленковым Девятнадцатому съезду в октябре 1952 года, вместе с книгой Сталина "Экономические проблемы социализма", опубликованной по тому же случаю, показывал, что Сталин был убежден, что новая борьба против оппортунизма и новая чистка партии стали необходимыми.

Доклад Маленкова нес на себе печать Сталина. Он защищал революционные идеи, которые были демонтированы Хрущевым и Микояном четырьмя годами позже. Он подверг ожесточенной критике определенные тенденции в экономике и жизни партии, тенденции, которые будут навязаны советскому обществу хрущевским ревизионизмом в 1956 году.

Во-первых, вспоминая чистку 1937-1938 года, Маленков отмечал:

"В свете того, что мы знаем о войне и ее итогах, мы понимаем во всей ее полноте важность той непримиримой борьбы, которую долгие годы вела наша партия против всякого рода врагов марксизма-ленинизма - троцкистских и бухаринских перерожденцев, капитулянтов и предателей, которые пытались сбить партию с верного пути и расколоть ее ряды... Уничтожив троцкистское и бухаринское подполье ..., партия во время устранила все возможности появления Пятой колонны в СССР и политически подготовила страну к действенной обороне. Вполне понятно, что если бы это не было сделано в свое время, мы оказались бы во время войны под огнем с фронта и с тыла и могли проиграть войну".(90)