Газета МРП «Левый поворот» №10 (2003 г.) - «Коммунизмы»

Нам говорят: «Коммунизм невозможен, его нигде не существовало, он противоречит природе человека». Но коммунистические общества появлялись не раз и охватывали массу людей. Нужно только уточнить, о каком коммунизме идет речь.

Этот строй служит, пожалуй, лучшим доказательством жизнеспособности коммунистических отношений. Человек выделился из животного мира около 400 веков назад. Государство же, классы и частная собственность появились лишь в последние 60-70 веков. То есть, большая часть истории человечества - это история коммунистических отношений. Вот где закладывалась истинная природа человека!

Первобытный коммунизм не знал эксплуатации. Но вовсе не из соображений «высокой морали». Племя производило, собирало и добывало охотой столь мало пищи и всего необходимого, что этого едва хватало. Эксплуатировать же других можно лишь тогда, когда они производят больше, чем потребляют. Излишек и отбирает эксплуататор, а эксплуатируемый при этом не погибает. Пока нет излишка, эксплуатация, как общественная система, невозможна.

Вождю и жрецам первобытные люди починялись не потому, что за последними стояла первобытная полиция, а непокорных ждала «тюремная» пещера. Авторитет вождя был авторитетом более мудрого и опытного. Его распоряжения шли на благо всего племени и потому выполнялись без принуждения. Да и как можно было кого-то принудить, если каждый вооружался, как хотел. Изолировать оружие не было необходимости. Внутри общества без классовых конфликтов нет почвы для вооруженной борьбы. Отдельные конфликты, понятно, случались. Но племя легко разнимало дерущихся. Для этого не было необходимости создавать особый аппарат репрессий.

Вот как описывает те времена Фридрих Энгельс в книге «Происхождение семьи, частной собственности и государства»:

«И что за чудесная организация этот родовой строй во всей его наивности и простоте! Без солдат, жандармов и полицейских, без дворян, королей, наместников, префектов или судей, без тюрем, без судебных приставов - все идет своим установленным порядком. Всякие споры и распри решаются сообща, теми, кого они касаются, - родом или племенем или отдельными родами между собой; лишь как самое крайнее, редко применяемое средство грозит кровная месть, и наша смертная казнь является только ее цивилизованной формой, которой присущи как положительные, так и отрицательные стороны цивилизации. Хотя общих дел гораздо больше, чем в настоящее время - домашнее хозяйство ведется родом семейств сообща и на коммунистических началах, земля является собственностью всего племени, только мелкие огороды предоставлены во временное пользование отдельным хозяйствам - тем не менее, нет и следа нашего раздутого и сложного аппарата управления. Все вопросы решают сами заинтересованные лица и в большинстве случаев вековой обычай уже все урегулировал. Бедных и нуждающихся не может быть - коммунистическое хозяйство и род знают свои обязанности по отношению к престарелым, больным и изувеченным на войне. Все равны и свободны, в том числе и женщины».

Женщинам первобытного коммунизма Энгельс уделяет особое внимание. К ужасу буржуазных моралистов, они не являются собственностью мужа. Да и мужа у них нет. Условия жизни заставляют племя сообща обеспечивать себя всем необходимым. Сообща и живут соплеменники. В этих условиях смена половых партнеров неизбежна. И люди вынуждены были умерить ревность, чтобы сохранить племя от распада. Судя по всему, это было не сложно, ведь за ревностью стоит проблема наследства. Мужчина-собственник хочет передать его именно своему ребенку. Поэтому так важно, что бы жена рожала только от него. Когда нет наследства и собственности проблема не стоит столь остро.

Первобытный коммунизм, конечно, не был идиллией. Племя жило в жестоком противостоянии с природой и другими племенами. Человек имел ценность только как частица племени. Если он не входил в племя, то не считался человеком, его можно было и съесть. А социальное равенство было основано на бедности и примитивных орудиях труда. Это был коммунизм нищеты. Но как знать, было ли тогда понятие «нищета»? Точно известно лишь, что такой коммунизм сам разложился в классовое общество, либо не смог конкурировать с последним.

Этот вид коммунизма - одна из самых распространенных его разновидностей. Авторы уравнительно-коммунистических утопий хотели устранить конфликты, рожденные всё той же нищетой и разницей в потреблении. Но устранить не через изобилие, а через контроль над скудным потреблением. Такой коммунизм выступает, как скупой завхоз в бедном детдоме. Или как пророк перед голодными верующими. Не случайно потребительскими коммунами были первые христианские общины. Людей объединяла вера в то, что голод на земле обернется изобилием на небе.

Но сейчас нас интересуют более поздние проекты. Один из наиболее известных - «Путешествие в Икарию» французского социалиста Этьена Кабэ (1788-1856). В свое время книга была очень популярна среди рабочих. Они даже собирали деньги, чтобы построить настоящую Икарию.

Это страна - образец правильных и симметричных форм. Даже протекающая в столице река вытянута в прямую линию специальными сооружениями. Все икарийцы абсолютно равны. Государство дает им одинаковые дома с одинаковой мебелью, одинаковую одежду. Все питаются из общего котла в общественных ресторанах. Если какого-то продукта не хватает на всех, его не дают никому.Вот где суть уравнительного коммунизма! И к этому мы еще вернемся. Люди одинакового положения носят одинаковую форму, хотя и с некоторыми индивидуальными отличиями. Человеческие слабости в Икарии все же учтены. Блондинки могут получать одежду голубого цвета, а брюнетки - красного. Но государство решает, с какого возраста женщина может носить украшения, а когда красоваться ей уже не к чему...

О таком коммунизме Карл Маркс писал в «Экономическо-философских рукописях» в 1844 году:

«Этот коммунизм, отрицающий повсюду личность человека, есть лишь последовательное выражение частной собственности, являющейся этим отрицанием. Всеобщая и конституирующаяся как власть зависть представляет собой ту скрытую форму, которую принимает стяжательство и в которой оно себя лишь иным способом удовлетворяет. Всякая частная собственность как таковая ощущает - по крайней мере по отношению к более богатой частной собственности - зависть и жажду нивелирования, так что эти последние составляют даже сущность конкуренции. Грубый коммунизм есть лишь завершение этой зависти и этого нивелирования, исходящее из представления о некоем минимуме. У него - определенная ограниченная мера. Что такое упразднение частной собственности отнюдь не является подлинным освоением ее, видно как раз из абстрактного отрицания всего мира культуры и цивилизации, из возврата к неестественной простоте бедного и не имеющего потребностей человека, который не только не возвысился над уровнем частной собственности, но даже и не дорос еще до нее.