Андрей Буровский - Наполеон - спаситель России

Идеалы революции никто и не думал отменять. Солда­ты несли на своих штыках Свободу, Равенство и Братство. Причем свободу от феодальных порядков они и правда несли. И при том солдаты все сильнее чувствовали себя членами корпорации, которая к ним справедлива, принад­лежать к которой хорошо и правильно и в которой им воз­дается по достоинствам.

На словах Наполеон всегда презрительно относился к человеческой жизни, к «пушечному мясу» солдат. Он от­кровенно говорил, что «...вырос на полях битвы. Такому человеку, как я, наплевать на жизнь миллиона людей!».

Тем не менее солдаты чувствовали, что ими интересу­ются, о них заботятся, у них есть Отец Родной, выросший до масштабов Главнокомандующего батяня-комбат.

Солдаты французской армии воевали под командова­нием исключительной, чуть ли не мистической личности. Они чувствовали связь своей личной судьбы с судьбой Наполеона Бонапарта. Он был выше и лучше любого дру­гого генерала. Исключительнее и особеннее. Личность этого выдающегося человека бросала отблеск на армию и связывалась с армией. Армия все больше боготворила своего «маленького капрала» в неизменной треуголке и се­ром походном сюртуке.

Столетием позже другой человек, в другой стране су­меет вырастить аппарат, преданный лично ему, поддержи­вающий лично его и идущий лично за ним. С помощью этого аппарата Иосиф Виссарионович подомнет и уничтожит своих врагов, придет к неограниченной власти и станет диктатором СССР.

Так и Наполеон в Итальянском походе начал растить СВОЮ армию. Ту армию, которая пойдет лично за ним и поддержит лично его.

До сих пор не очень понятно, почему Наполеона послали в Египет. Историки говорят о том, что француз­ская буржуазия хотела таким способом конкурировать с английской, стремилась утвердить свое влияние в Азии и в Северной Африке. Говорят о геополитическом противосто­янии Британии и Франции, о желании нанести болезнен­ный удар в направлении Британской Индии. Еще говорят о том, что сам Наполеон охотно предложил себя в качестве Главнокомандующего Египетской армии. И совсем редко говорят о том, что правительство не прочь было отправить его подальше от Франции: слишком уж популярен, очень уж известен, чересчур любит его армия. Наверное, были все причины.

Египетская экспедиция 1798-1801 гг. была откровен­ной неудачей. Французская армия лихо громила турок, но для местных мусульман популярной и любимой не стала. Не Италия, британский флот разгромил французский при Абукире и отрезал французскую армию в Египте от Евро­пы. Египет Наполеон захватил, но поход в Сирию оказался неудачен.

Тем не менее Египетская кампания сделала Наполеона еще более знаменитым. Что справедливо: он командовал не хуже, чем в Италии. Врагов он громил, власть Франции утверждал. Замечательные афоризмы, как при битве у пи­рамид: «Солдаты! Сорок веков смотрят на нас с этих гроб­ниц!». И не худшее, при атаке арабской конницы: «Ослов и ученых на середину!»

Пока Бонапарт воевал в Египте, кризис власти в Париже достиг своего апогея. Становилось очевидно, что бездарная и невероятно коррумпированная Директория не способна обеспечить завоевания революции. Пока На­полеона не было в Италии, туда вошли русская и австрий­ская армии, которыми командовал Александр Суворов.

Суворов ликвидировал все итальянские приобретения Наполеона, сковырнул республики-однодневки. Возникла реальная угроза русского вторжения во Францию. Увы, Римский-Корсаков был вовсе не Суворов, его операции в Швейцарии особого успеха не принесли.

Слухи обо всех этих ужасах достигли, конечно, и Египта. Это был повод, которым просто невозможно не воспользо­ваться. И спасать отечество надо, а то Суворов его завою­ет, и в Египте уже все понятно, пусть лучше неизбежное поражение будет не на совести Наполеона. 22 августа 1799 г. Наполеон передал командование генералу Ж. Кле­беру и самовольно покинул экспедиционную армию. Он вернулся в Париж в октябре 1799-го, когда кризис режима Директории достиг уже крайней степени.

Слабость Директории, ее постоянные колебания, вя­лость, трусливость, жадность заставляли французское общество искать «твердую власть» и «сильную руку». Ка­кая же рука сильнее руки Наполеона? Кто же лучше него установит сильную власть? Тем более армия за ним. 9-10 ноября 1799 г. (18-19 брюмера VIII года Свободы, Ра­венства и Братства) Наполеон совершил типичный воен­ный переворот.

То есть действовал он не один, а вместе с несколькими членами Директории. Только у политиков вооруженной силы не было, а у Наполеона — была.

Совершенно неожиданно Наполеон явился в зал Со­вета старейшин и заговорил об опасностях, грозящих республике, о необходимости защитить свободу и ра­венство. «А конституция?» — перебил его один член. «Конституция! — воскликнул генерал. — Но вы ее наруши­ли 18 фрюктидора, вы ее нарушили 22 флореаля, вы ее нарушили 30 прериаля! Конституция! На нее ссылаются все партии, и она всеми партиями была нарушена; она более не может нас спасать, потому что ее никто более не уважает».

Наполеона сопровождали гренадеры. Депутаты стали орать: «Вне закона!» и вытолкали Наполеона; его букваль­но вынесли на руках гренадеры. И тут же вошел уже целый батальон гренадер во главе с Мюратом. Солдаты настави­ли штыки на депутатов, те выпрыгивали в окна, а внизу их уже поджидали. Солдаты даже ловили падающих деяте­лей, никто не расшибся. Но всех отстранили от власти.

Назначили временное правительство из трех консу­лов — Бонапарта, Роже-Дюко, Сийеса. Новая конституция 22 фримера (13.12.1799) объявила Наполеона на 10 лет первым консулом, фактически диктатором страны.

— Революция закончилась! — произнес по этому поводу Наполеон.

Видимо, историки до сих пор слушаются Наполеона, потому что этот государственный переворот 18 брюмера (9 ноября 1799 г.) считается концом Французской рево­люции.

С тех пор, кстати, он окончательно стал называть себя исключительно Наполеон Бонапарт. Без всякого корсиканско-итальянского акцента. Если о нем при дво­рах врагов Франции говорили как о Буонапарте, то было в этой форме имени и пренебрежение, и как бы отрицание его прав на престол: он же не француз! Он — «корсикан­ское чудовище».

По новой конституции, законодательная власть дели­лась между Государственным советом, Трибунатом, Зако­нодательным корпусом и Сенатом. Классический принцип Наполеона — делить власть между многими учреждениями. Чтобы без него никак нельзя было обойтись.

А вот вертикаль исполнительной власти, напротив, со­биралась в один кулак, и это был кулак первого консула, то есть лично Наполеона Бонапарта. Второй и третий кон­сулы имели лишь совещательные голоса.