Андрей Буровский - Наполеон - спаситель России

Как всегда в исполнении Сперанского, все получилось. По его собственным словам, «переменив систему финан­сов, мы спасли государство от банкротства».

Стоит ли удивляться, что Сперанского в шпионаже на Францию обвиняли с 1808 года, а император почти четыре года не слушал клеветников? Ведь предостережения Спе­ранского о неизбежности войны, его настойчивые при­зывы готовиться к ней, его советы и принимаемы им меры всегда были в пользу России.

Итак, благодаря Сперанскому дефицит бюджета сокра­тился, а доходы казны возросли за два года на 175 миллио­нов рублей. Деньги есть! На что же они израсходованы? На армию и на оружие.

В 1807 году еще во время войны с Францией, военные расходы составляли 43 млн. рублей. В 1808 г. они возрос­ли до 53 млн., в 1809 г. — до 64.7 млн., в 1810 г. — до 92, и в 1811 г. — до 113,7 млн. рублей. В мирное время — состоя­ние военных расходов выросло за пять лет — в три раза! Этого не объяснить ни персидской, ни турецкой война­ми: на них шло не более 15% всех средств. На что же шли остальные 85%?!

...Как и советовал Сперанский, на «расширение арсеналов». Еще сразу после Тильзита Александр просил Наполеона продать ему 50 тысяч ружей: якобы нужны для будущей войны с Британией.

Наполеон нежно обнимал «брата-императора», говорил ему комплименты, но не продал даже одного гнутого ство­ла, а не то что 50 тысяч исправных ружей.

Тогда Россия начала контрабандную доставку оружия из Австрии. Русский военный агент установил контакты с частными торговцами и уже в 1807 году закупил 15 тысяч ружей и несколько тысяч сабель. Оружие сначала скла­дировали в Штирии, а потом вывезли в Россию в ящиках с надписью «металлолом» через Лемберг (Львов). В 1808 году вывезли уже 23 788 ружей, 15 300 сабель и 218 500 кремней для ружей.

К тому же удалось пригласить на русскую службу ква­лифицированных оружейников из той же Австрии [119] Васильчиков А. Семейство Разумовских. Т. 3. — СПб., 1882, с. 459. .

Граф Алексей Андреевич Аракчеев (1769-1834) ославлен у нас тупым и маниакально жестоким придурком.

О какой бляди идет речь, можно поспорить: о матери Аракчеева или о его любовнице Настасье Минкиной. Если о матери, тут есть что сказать... Как-то император Алек­сандр I Павлович пожаловал мать Аракчеева статс-дамой. «Алексей Андреевич отказался от этой милости. Государь с неудовольствием сказал: «Ты ничего не хочешь от меня принять!» — «Я доволен благоволением Вашего Импера­торского Величества, — отвечал Аракчеев, — но умоляю не жаловать родительницу мою статс-дамою; она всю жизнь свою провела в деревне; если явится сюда, то обратит на себя насмешки придворных дам, а для уединенной жизни не имеет надобности в этом украшении». Пересказывая об этом событии приближенным, Алексей Андреевич прибавил: «только однажды в жизни, и именно в сем случае, провинился я против родительницы, скрыв от нее, что го­сударь жаловал ее. Она прогневалась бы на меня, узнав, что я лишил ее сего отличия» [120] Словарь достопамятных людей русской земли. — М., 1847. .

О Настасье Минкиной пусть скажет сам Аракчеев: «Двадцать два года спала она не иначе, как на земле у по­рога моей спальни, а последние пять лет я уже упросил ее ставить для себя складную кровать. Не проходило ни одной ночи, в которую бы я, почувствовав припадок и про­изнеся какой-нибудь стон, даже и во сне, чтобы она сего же не услышала, и в то же время входила и стояла у моей кровати, и если я не проснулся, то она возвращалась на свою, а если я сделал оное, проснувшись, то уже заботи­лась обо мне <...>. Во все 27 лет ее у меня жизни, не мог я ее никогда упросить сидеть в моем присутствии, и как ско­ро я взойду в комнату, она во все время стояла <... > Она была столь чувствительна, что если я покажу один непри­ятный взгляд, то она уже обливалась слезами и не пере­ставала до тех пор, пока я не объясню ей причину моего неудовольствия».

Кого же и за что же Пушкин так грязно обозвал?! Пусть сам разбирается.

Об Аракчееве до сих пор пишут почти исключительно в «стиле Пушкина». А факты, которые могут характери­зовать графа Аракчеева иначе, приводить не полагается. Я нарушу эту традицию и расскажу, что:

— Аракчеев реформировал артиллерийское дело, при­вел в порядок и улучшил материальную часть артиллерий­ского парка, сделав русскую артиллерию эффективнее французской;

— Аракчеев принимал много мер для повышения уровня общего и профессионального образования офицеров.

Самые лучшие последствия улучшений, сделанных Аракчеевым, сказались во время войн 1812-1815 гг., и это вызвало к нему большое уважение;

— Аракчеев глубоко уважал Сперанского и часто го­варивал, что, будь у него треть ума Сперанского, он сделался бы великим человеком. Он был одним из немногих, кто не доносил на Сперанского, и был огорчен его от­ставкой;

— удостоившись пожалования портрета государя, укра­шенного бриллиантами, Алексей Андреевич бриллианты возвратил, а самый портрет оставил;

— по завещанию Аракчеева его имение было передано с его именем, гербом и девизом «без лести предан» Новгород­скому (ныне Нижегородскому) кадетскому корпусу, осно­ванному по его мысли и на его пожертвования: 300 тыс. рублей ассигнациями;

— незадолго до смерти, в 1833 г. Аракчеев внес в госу­дарственный заемный банк 50 000 (по другим сведениям — 60 тысяч) рублей ассигнациями. Эти деньги с наросшими процентами должны были быть сняты в 1925 году, к 100-летию смерти Александра I Павловича, и три четверти из этого капитала должны быть наградою тому, кто напишет к 1925 г. (на русском языке) историю (лучшую) царство­вания имп. Александра I, остальная четверть этого капи­тала предназначена на издержки по изданию этого труда, а также на вторую премию, и двум переводчикам по рав­ной части, которые переведут с русского на немецкий и на французский языки удостоенную первой премии историю Александра I;

— Алексей Андреевич Аракчеев скончался, «не спуская глаз с портрета Александра, в его комнате, на том самом диване, который служил кроватью Самодержцу Всерос­сийскому»;

— прах Аракчеева покоится в храме села Грузина, у под­ножия бюста императора Павла I.

Если Аракчеев был таким страшным лицемером, то, умирая-то, зачем демонстративно почитать давно покой­ных, ничем не могущих помочь императоров?!

Еще худшее отношение, чем к Аракчееву, установи­лось к военным поселениям. Не буду утверждать, что эта идея гибрида деревни с казармой во всех отношениях пре­красна. Но правительство задалось такими целями не от хорошей жизни: от жуткой нехватки денег. А тут засвети­ло: армия сама себя кормит!